"Комсомольская правда": Если фотографии хороши, то они все любимые

Завтра, 27 июня,  известному ярославскому фотожурналисту, «королю черно-белой фотографии» исполняется 75 лет. В канун своего юбилея Юрий Барышев поделился воспоминаниями и профессиональными секретами.

В гостиной Юрия Барышева мое внимание сразу привлекли полтора десятка фотоаппаратов, теснящихся на полке шкафа. Однако хозяин тут же опровергает мысль о целенаправленно собиравшейся коллекции. Оказывается, часть фотоаппаратов вообще оказалась у него случайно — в последнее время их вдруг стали приносить друзья.

— Аппаратов в руках много перебывало. И с каждым воспоминания связаны, — рассказывает Юрий Иванович. — Вот этим я Никиту Хрущева снимал, вот этим — Бориса Ельцина.

За секунду до гибели

За сорок с лишним лет работы фотокорреспондентом Юрий Барышев запечатлел немало событий, значимых и для Ярославля, и для всей России. Больше десяти километров пленки, полтора миллиона снимков! Неудивительно, что вопрос о самых любимых и значимых для него фотографиях привел фотографа в некоторое замешательство.

— Если фотографии хорошие, они все любимые. А о плохих стараешься не думать. Да и само слово «хорошие» здесь не подходит. Ценные — вот что важно.

Качество фотографии Юрий Иванович определяет исторической и документальной ценностью. В 1995 году фотограф две недели провел в Чечне, в тылу. Из этой командировки он привез несколько тысяч негативов, но из них только два оказались, как говорится, «выставочными». Именно они вошли потом в книгу Барышева «Мой XX век».

— Их художественная ценность огромна, — подчеркивает фотограф. — Но документальная ценность остальных полутора — двух тысяч гораздо выше. Гораздо ценнее то, что я отснял какой-то период чеченской войны, причем с той стороны — глазами боевиков.

Одним из лучших своих снимков Юрий Иванович считает запечатленный момент смерти солдата во время штурма Белого дома в Москве в октябре 1993 года.

— Это страшный кадр. Страшно, когда человек погибает на твоих глазах, а ты ничего не можешь сделать.

Кстати, этому страшному снимку предшествовал другой, сделанный буквально на пару секунд раньше. На этом первом снимке солдат еще на ногах… И в сочетании этих двух кадров еще отчетливее проступает роковое мгновение, отделяющее жизнь от смерти.

ГКЧП, Осетия, Ингушетия, Чечня, Приднестровье, штурм Белого дома, вторая Чечня… Именно за репортажи, снятые в начале девяностых, Юрий Иванович получил премию имени Трефолева.

С каждым снимком связана целая история. Вот, например, мужчина закрывает лицо рукой — не хочет, чтобы его фотографировали. Через час этого человека убьет снайпер. Когда узнаешь такую закадровую историю, становится жутко. Начинаешь совсем иначе смотреть на снимок, который еще недавно ничего тебе не говорил.

Для Юрия Барышева одним из самых ярких впечатлений начала 90-х стала поездка в Приднестровье. Тогда вместе с голландскими журналистами он отправился в Бендеры, где шли боевые действия.

— Голландцы из автобуса не выходили. Боялись, — вспоминает Юрий Иванович. — А я спрашиваю у сопровождающих, где передовая. А вот по этой улице — показывают. Ну я и сбежал. А меня сразу — цап. Схватили, руки за спину, в подвал и чуть ли не расстреливать. Вот тогда я понял, как могут спокойно расстрелять человека… На мое счастье пришел другой какой-то начальник. Я ему охранную грамоту показал, письмо к Лебедю. Отпустили, дали двух охранников. И вот идем мы по улице: кругом окопы, пулеметы стоят. Одну улочку переходим, а там висит бумага и написано: «Мины». «Да это ничего, — мне говорят. — Тут мы уже ходим. Перебегать надо быстро, потому что там снайпер сидит, а где — неизвестно». Первый перебегает — тихо. Второй перебегает — выстрел, промазал. Когда я бежал, он почему-то не стрелял. А буквально через пятнадцать минут одного из охранников убил другой снайпер. И вот после этого уже начинаешь шарить глазами — не блеснет ли где-то окуляр снайперской винтовки, потому что тогда надо срочно куда-то прятаться.

В репортаже из Бендер Барышев писал: «Синдром“ Бендер уже крепко врезался в сознание. Проходя утром по Ярославлю, я невольно бросаю взгляд на верхние этажи зданий — не сидит ли и там снайпер…»

Сто шаблонов

Юрий Иванович уверен: чтобы стать хорошим фотожурналистом, нужно в первую очередь желание. Иначе ничего не получится. А мастерство приходит со временем.

— Плагиата нет, — считает Юрий Барышев. — Если понравилась фотография — попробуй сделать так же. У тебя не получится то, что сделал тот автор, ты, скорее всего, сделаешь чуть хуже. Но постепенно у тебя появится свой собственный опыт, и снимки станут лучше.

Одним из своих учителей Юрий Барышев считает московского фотографа Валерия Генде-Роте.

— Вот почему-то всегда говорят о поэтах-шестидесятниках. Ни разу не слышал, чтобы говорили о писателях-шестидесятниках, о художниках-шестидесятниках, о фотографах-шестидесятниках… А они же были. У нас свой Рождественский, свой Вознесенский. Вот, например, Генде-Роте.

В конце 50-х, когда Юрий Иванович только начинал заниматься фотографией, Генде-Роте заведовал любительским отделом журнала «Советское фото». Именно он вывел начинающего фотографа на столь высокий уровень и дал совет, который Юрий Барышев усвоил на всю жизнь.

— Он мне сказал тогда: «Юра, если у тебя сто шаблонов, и ты их используешь в своей работе, то ты мастер. Если у тебя один-два шаблона, то ты халтурщик».

Если внимательно посмотреть книгу Барышева «Мой XX век», можно не только проследить полувековую историю Ярославля, но и уловить несколько шаблонов, которыми пользовался фотокорреспондент в своей работе. Юрий Иванович и не стремится скрыть свои секреты.

— Берем раздел «Слава труду», — говорит Барышев, открывая книгу и показывая на одну из первых фотографий. — Вот производственный разговор, вот еще один. Вот — прогон бригады, он тоже не один здесь. Вот и вырисовываются некоторые мои шаблоны. Может, их у меня не сто, но все равно много.

Снимок, которому все верят

Рассказал Юрий Иванович и о том, как работалось в газете в советское время. До 90-х годов почти все съемки были продуманы заранее. И поразительно, насколько эти зачастую постановочные кадры кажутся остановленными моментами реальной жизни. На фотографии под названием «Вот так и сделаем!» запечатлены работницы фабрики, увлеченно обсуждающие какой-то важный вопрос.

— Это снимок с ростовской фабрики «Рольма», — рассказывает Барышев. — Думаешь, это я просто шел и увидел, как они разговаривают? Ничего подобного! Я нашел лучшую бригаду, нашел мастера. Это не случайные люди, все подобрано, продумано. Нашел место, объяснил им задачу. В результате — снимок, которому все верят.

По мнению Барышева, в постановочной фотографии нет ничего плохого, если она отражает правду. Некоторые темы иначе и не снимешь.

— Как-то весной редактор попросил меня принести хороший снимок с улицы. Пошел искать. Сначала увидел свет красивый. Потом — идущую по улице пару. Остановил, познакомился, объяснил ситуацию, сказал, что в газете кадр будет. Несколько раз их туда-сюда около Знаменской башни гонял, пока не получилось то, что нужно.

Иногда бывают и курьезы. Например, однажды Барышеву нужно было сделать снимок профессора Марка Фарберова — тому исполнялось пятьдесят лет. Сначала пытались сделать снимок на лекции, но любопытные студенты мешали фотокорреспонденту работать. Тогда нашли свободную аудиторию, Фарберов быстро заполнил доску химическими формулами и стал изображать учебный процесс. Юрий Иванович отснял, и через пару дней снимок появился на первой полосе «Северного края». Усомниться в том, что профессор увлеченно читает студентам лекцию, было невозможно.

— А через две недели мне позвонила бывшая сокурсница, — смеясь, вспоминает Барышев. — «Юра, какой хороший снимок Фарберова! А кто на доске писал?» Он писал, отвечаю. «Не может быть. Там три ошибки!».

И все-таки очень многое снимается по ходу, почти случайно. И в этом для фотожурналиста — особое удовольствие.

— В театре я старался снимать по ходу действия, из-за кулис, — вспоминает Юрий Иванович. — Когда потом приносил снимки в редакцию, мне говорили: «Какой хороший кадр! Только я смотрел спектакль и что-то не помню такого. Ты их построил что ли?» Да ничего не построил, просто ракурс другой.

В фотоархиве Барышева хранятся снимки, которые какой-то другой фотограф забраковал бы из-за отсутствия резкости или слишком большого количества «шумов». Но Юрий Иванович уверен: техническое качество — еще не самое главное в фотографии.

— Я никогда не страдаю, если снимок получается немного нерезким, — говорит он. — Главное, чтобы было узнаваемо. Вот, например, Ролана Быкова и Олега Янковского снимал в Кремлевском театре с очень большого расстояния, и это сказалось на качестве. Но снимок не пострадал, потому что он все равно хороший. От плохого качества может пострадать только пустая фотография.

Рыбалка — это как медитация

Сейчас Юрий Иванович почти не фотографирует. Разве что берет фотоаппарат с собой на рыбалку. Она всегда занимала в жизни фотожурналиста очень важное место. В книге «Мой XX век» ей даже посвящена отдельная глава.

— Поехать на рыбалочку для меня — лучше всякого праздника, — признается Юрий Барышев. — Тишина, покой. Зимой камыш шелестит, летом — всякие мушки летают. А потом — и поплавок, и кивок зимой — это медитация. Приезжаешь на рыбалку, садишься на лунку зимой — и мозги как будто промываются, очищаются. Бывает, приедешь в полдевятого, сидишь-сидишь, потом смотришь на часы, а уже полпервого. Думаешь, мама дорогая, а ведь я только пришел! Вот это я и называю медитацией.

Чтобы помнили

Очень хочет Юрий Барышев издать книгу, полностью посвященную 90-м годам прошлого века, показать, какие страшные вещи творились тогда. Километровые очереди за хлебом, за молоком…

— Хочется показать все эти драки, митинги, — делится фотограф. — Чтобы люди помнили, что мы были на грани гражданской войны. По ГКЧП у меня больше тысячи фотографий, по штурму Белого дома… Материала достаточно. Еще бы спонсора найти. А еще книгу мемуаров очень хочется написать. Только не знаю, получится ли. С каждой фотографией связано что-то , о чем хочется рассказать. Вот, например, Влада Листьева я сфотографировал за месяц или даже за неделю до того, как его убили…

Да и кроме этого фотографу есть что вспомнить из своей долгой журналистской деятельности. И как искал в Брейтове несуществующий комбикормовый завод, и как фотографировал двухметровую кукурузу там, где ее никогда не было… Много накопилось историй, которые так и просятся на бумагу.

— Я горжусь тем, что всю жизнь работал как будто по законам военного времени, — подводит Барышев своеобразный итог своей профессиональной деятельности. — Если мне давали задание, это воспринималось, как приказ: нужно выполнить обязательно. И на этом пути я ни разу не оступился.

Автор: Мария СУРИКОВА

«Комсомольская правда»:  ссылка на источник