Убийца X-XX веков

Этот человек не просто владеет любым оружием: от двуручного меча и алебарды до дуэльной шпаги и казацкой шашки. Он может вас убить в стиле 14 века, как королевские мушкетеры закалывали гвардейцев кардинала. Может использовать технику и приемы, встречающие в 16 веке, или подарить смерть в стиле боя передовой английской молодежи времен Гамлета.

Уже 20 лет  Николай Редькин занимается сценическим фехтованием в театре, кино и институтах. В пьесах прошлых лет, особенно в мировой драматургии,  шпаги проходят красной нитью сквозь произведения  Лопе-де Вега,  Мольера, Гольдони, Шиллера, Шеридана, Шекспира.

Герои тогдашнего времени просто шагу без шпаги сделать не могли, а  сколько раз она пускалась в ход! Актеру театра знать приемы боя на холодном оружии столь же важно, как киноактеру из американских боевиков уметь хоть немного обращаться с пистолетом и автоматом.

Ибо, когда Гамлет выходит на поединок с огромным двуручным мечом, вышедшим из употребления лет 300-400, до рождения принца датского, и начинает одной рукой вертеть словно пушинку шестикилограммовый меч, даже самый неискушенный зритель в зале должен воскликнуть аки  Станиславский: «Не верю». Достаточно вспомнить популярный фильм «Берегись автомобиля», где Смоктуновский и Ефремов играют в народном театре Гамлета и Лаэрта. Удар, удар, укол, и Гамлет умирает. Историческая липа чистейшей воды. В те времена в Европе было принято драться на шпагах и дагах (коротких шпагах), но бой между героями был учебный, поскольку они спорили, кто кому нанесет за три боя сколько ударов и этот спарринг должен был проходить без даг. Лаэрт должен был натереть оружие ядом. Во время тренировочных боев на острие надевали шишечку-чехол, и вряд ли опытный фехтовальщик Гамлет (а заодно и зрители) мог пропустить ее отсутствие. Значит, яд был нанесен не на острие, а на лезвие клинка, и Гамлета никак не могли заколоть. Да и рисунок всего боя меняется, поскольку Гамлету должен быть нанесен рубящий удар. Многие актеры и режиссеры не знают таких тонкостей о  театральной дуэли, и что уж говорить о других, менее известных, фехтовальных боях на сцене пьесах. И Редькин бы не знал, поскольку фехтмейстеров в России и на территории бывшего Союза раза в два-три меньше, чем президентов. Но ему повезло, и он столкнулся с Учителем.

«В школе кто-то увлекался физикой и математикой, а я заболел театром. И рассказал Николай Николаевич о том, где он впервые столкнулся с фехтованием.  „Ставили мы в своей школе «Три мушкетера“. Оторвавшись от мирских забот, фехтовали, не владея приемами, трюками. Руководитель даже прием придумал. Мы выходим на сцену, начинаем драться. Раздается крик, гаснет свет. Когда его включают, все лежат убитые».

Став студентом театрального отделения во МГИКе (сейчас Московский Государственный университет культуры и искусства) Редькин столкнулся с автором учебника по сценическому фехтованию Галиной Морозовой, которая эпатировала преподавателей и подкупала  студентов тем, что одна из немногих женщин осмеливалась ходить в брюках и носить сапоги выше колена.

В институте Николай Редькин занялся серьезным изучением фехтования. Посещал публичные библиотеки, часами просиживал в спецхранах, читая литературу такой секретности, что нельзя даже было выписки делать. В 1948 году вышел учебник Коха по сценическому фехтованию, которым пользовались все актеры России 50 лет. Большего по этому предмету ничего не было. Кстати, у Редькина лежит дома два тома второй книги Коха. Она, к сожалению, лишь напечатана на машинке, но так и не нашла своего издателя. Кроме книг учителя молодой человек посещал музеи и внимательно разглядывал оружие. Как оно сидит в руке, удобно ли его держать, носить. Из всей исторической литературы предпочтение отдавалось военным разделам, особенно картинкам с поединками.

И уже она дала путевку в жизнь молодому студенту, посоветовав поступать в аспирантуру, где Редькин и столкнулся, говоря по-восточному, сэнсеем. Иваном (Иоанном) Кохом. Сын немецкого архитектора, перебравшегося в Россию, прошел свои фехтовальные университеты у опытнейшего мастера шпаги и записного дуэлянта, полковника царской армии. Надо сказать, что, начиная с 16-17 веков, техника фехтования особо не менялась, и можно сказать, что Кох и Редькин обучались в том же стиле, что и Гамлет. Ивану Коху со своей фамилией и национальностью найти себе приличное место в жизни было трудновато, и он устроился на кафедру фехтования в институт физкультуры, где и вырастил несколько известнейших фехтовальщиков того времени, а потом переквалифицировался из спортивных фехтовальщиков в сценические. Казалось бы, какая разница, одел соответствующий эпохи костюм и маши шпагой. К костюму и шпаге еще вернемся, а пока заострим внимание «на маши». Фехтование бывает реальное, когда надо любыми средствами вывести из строя противника. Здесь хороши все способы от шпаги в горло, до стулом по голове. В спортивном фехтовании нужно  быстрее провести укол/удар в определенную часть тела. Ты должен обмануть соперника, сделать удар незаметным, быстрым. В сценическом же фехтовании нужно все с точностью и наоборот. Твой партнер по сцене заранее знает, куда и когда ты будешь бить, и защита от твоих атак давно отрепетирована десяток раз. В отличие от других видов фехтования, где обманные движения — желанные гости, в театре финты не применяются. Удар сначала обозначается, а потом  в слегка замедленном темпе наносится. Зритель должен  по замаху, наклону руки догадаться, куда будет наносить удар, и впоследствии увидеть красивую и безопасную для артиста фехтовальную фразу. А безопасность на сцене труднее соблюсти, чем в спортивном бою. Дерутся непрофессионалы — раз, обмен ударами происходит не в удобной облегающей форме спортсменов, а в пышных и громоздко-неудобных  костюмах прошлого. А представьте себе поединок в плаще 17 века, которым всадник не только себя от непогоды защищал, но и круп лошади прикрывал. Или в ботфортах во всю ногу. Человеку в таких сапогах ноги было трудно свести, и получалась широкая походка. К тому же на сцене очень много света, бликов, что тоже не увеличивает безопасность. Кстати, артисты-то работают без защитных доспехов. Да и у пятидесятилетних актеров реакция и силы уже не те, что у молодых мушкетеров, и удар не столько контролируемый.

Кстати, Николай Редькин имеет четыре  чисто фехтовальные травмы. Три раза порвал связки, а один раз ему проткнули шпагой ладонь. Вот медсестры в поликлинике с ума сходили. Тогда еще не было ни Афганистана, ни Чечни, и каждое ранение было предметом долгих разговоров. А тут — шпагой, от араба Фейсала (однокурсника)!

Поэтому-то уколы в голову, которыми направо и налево пользовались в реальном бою, в театре не используются. И попади капитан королевских мушкетеров господин-де Тревиль, он бы отметил опытным взглядом, что острие клинка у артистов направлено не в голову, как у мушкетеров, а значительно ниже ¤ в грудь. Зато весьма эффектно смотрятся рубящие удары в голову, которые сыплются на артиста с двух сторон, вызывая изумление и восхищение публики. Зрители-то не знают, что такие удары очень просто отбиваются. В театральном фехтовании есть даже две школы боя. Одна основывается на том, что удары должны идти не в тела партнера, а мимо. Зритель, мол, все равно не видит. Кох же придерживался классических позиций и считал, что удар/укол должен идти в тело, но не доводиться несколько сантиметров. При сценических скоростях и отрепетированности — это нетрудно. К тому же в массовых сценах  более безопасно, поскольку удар мимо тела одного артиста может прийтись в тело другого.

В таких боях артисты смотрятся гораздо лучше, чем профессиональные спортсмены. Как-то ставил Редькин спектакль «Фландрия». «Дралось  тогда около 30 человек,  пригласили  мастеров спорта международного класса. Актеров поставили на задний план, а  спортсменов на первый. Начали бой. «А чего это они у тебя прыгают как блохи»,- спрашивает у меня Кох. Захожу в антракте к спортсменам, говорю, мол плохо. Они сидят все в поту. «Работаем на износ, а вы говорите плохо». Пришлось отказаться, в конце концов, от их услуг. Уж больно специфическое фехтование в театре. Когда проходили праздники города и выходили ребята с детско-юношеской школы фехтования перед зрителями, то многие не успевали замечать, что за прием, зачем. Мельтешащий сумбур перворазрядников. Выйдут ученики Редькина, которые в реальном бою и восьми секунд против школьников ДСШ — дюсшоровцев не продержатся, два и три красивых размашистых удара, и зрители восхищенно шепчутся: «Вот это удар, вот это мастера!».

Как-то орловский театр выбрался на гастроли в Москву, и после спектакля вышла в «Московском комсомольце» рецензия, что довольно неожиданно для провинциально театра: «Как фехтуют! Так, что дух  захватывает! В верхней и нижней позиции, на пандусе и на земле».

После окончания аспирантуры в Ленинградском институте театрала, музыки и кинематографии при первых самостоятельных постановках Редькин столкнулся с возрастной проблемой.

«В Орле ставили спектакль „Алла-Адин и волшебная лампа“ начали репетировать фехтовальные сцены. Поединок с визирем на кривых мечах. Визирю, актеру 45 лет, муж директора театра. «Ты знаешь, я всю романтику оставил в 25 лет. Поставь бой, чтоб не очень крутиться». А по легенде, визирь — искусный фехтовальщик в восточной школе. Стоило больших усилий изобрести вид боя для него. Кстати, чем старше артисты, тем менее охотно они берут в руки мечи. Года уже не те, и дух не молод, чтобы бряцать оружием. Зато молодые с удовольствием зарабатывают очки перед публикой и особенно поклонницами щитом и мечом. Бывает иногда напряжная ситуация, когда главный действующий герой — пожилой актер, шпагонесоместимого темперамента должен не просто победить, а сделать это еще в массовой сцене, когда фехтуют три-четыре пары в довольно напряженном ритме и сложных условиях тесноты. Режиссеры придумали хитрость. Бой начинается. А главный победитель где-то в сторонке, а ближе к концу он появляется, наносит 3 удара, и «наши» побеждают.

Однажды довелось работать с актером, играющим «Гамлета». Хороший актер, но с женоподобной пластикой и совершенно теряется, когда берет в руки меч. Очень эмоционален и в фехтовальном плане совершенно непредсказуем. У другого артиста был комплекс сосредоточенности. Он мог или говорить или шпагой размахивать, но не одновременно и то, и другое. Иногда к таким артистам приставляют дублера.

Кстати, когда кинорежиссер Григорий Козинцев снимал «Гамлета» со Смоктуновским в главной роли, то дублером у него в фехтовальных сценах был Кирилл Черноземов. Когда стали снимать сцены боев, то Кирилл стал так азартно и напористо фехтовать, что режиссер вскричал: «Вот мне такой Гамлет нужен». Но фильм был уже практически отснят.

В кинематографе, по мнению Редькина, очень низкая культура фехтования. Даже в самом знаменитом фильме СССР «Д,Артаньян и три мушкетера» Одесской киностудии. Мушкетеры были блестящие бойцы, которые не будут делать красивых, но лишних движений. Одесские «мушкетеры» этим грешили. Неправильные стойки, неверное положение клинка. Хотя в театральном институте Михаилу Боярскому нравилось фехтовать, и он был любимчиком у Коха. А как в кинематографе обращаются со шпагами? Жуть! Оружие, от остроты которого зависела твоя жизнь, в древности оберегалось и лелеялось. В кино посмотришь, на нем и куропаток жарят, и в пол втыкают после боя. Шпагу всегда носили в ножнах, а на экране видим человека с оружием за поясом. Так, разве что разбойники ходили. Или постукивание правой ногой в пол, которым в кино изображается почетное приветствие. А на самом деле так раньше сдавались в бою. Застегнутые у горла плащи носили девушки монахини, в  кино же — чуть ли не все.

Зато кинематограф  выигрывает за счет техники и искусства оператора. Как возьмет оператор план, так и будет выглядеть на экране бой. К тому же киношники могут снимать поединок частями. Сделали два, три удара, отдохнули, сняли дальше. Так можно поединок на 15 минут растянуть. В театре же больше 2-3 минут выдержать физически трудно. В двухминутном поединке Гамлета и Лаэрта расписано каждое движение, защита, атака, удар и укол. 45 ударов-защит, которые актеры должны выучить и показать сразу, без возможности сделать дубль.

В наших фильмах хорошее и верное, соответствующее эпохе, фехтование встречается крайне редко. Разве что «Гамлет». В мировом кинематографе славятся в адекватности фехтования французы. Практически в любом фильме с Ален Делоном и Жаном Маре фехтовальные поединки — на очень высоком уровне.  Неплохо смотрится наша «Гусарская баллада», но там хромают сцены массовых боев. Для фехтмейстера постановка групповых боев — самое трудное дело. Кинорежиссеры делают хитро. Берут одну пару крупным планом, а остальных используют в качестве фона. В театре этот номер не пройдет. Приходится применять другие хитрости. Как правило, сколько бы пар не фехтовало, они все показывают зрителям один сценарий боя, словно размноженный ксероксом. Только каждая пара начинает свой бой на два-три удара позже своих соседей. Плюс становятся в другом ракурсе по отношению к зрителю. Кроме того пары располагаются симметрично относительно друг друга, и кажется, что актеры ведут дьявольски сложный танец с саблями. Но вершиной каждого фехтмейстера  является бой один против двух-трех противников. В «Гусарской балладе» такие проколы были видны сразу. Человек дерется с двумя противниками. Точнее, сначала обменивается ударами с одним, потом со вторым. И будучи свободным, вместо того, чтобы уколоть противника пока он занят, ждет своей очереди. А уж бой «два на два», когда  соперники вдруг, опустив сабли, бегут навстречу друг другу, чтобы поменяться углами? В реальном бою самый верный способ одержать победу — ударить противника, с которым фехтует твой партнер, пока он занят, и противоположная сторона, сколько бы там не было человек, обречена на проигрыш.

Увы, но  сценическое фехтование с каждым годом уходит из нашей жизни. Русский театр изначально характеризуется бесшпажием. Все конфликты проходят в душе актера. Зарубежную же драматургию практически престали ставить. Романтический театр, а с ним и шпаги звон уходит в прошлое. В кино, правда, стали очень популярны фэнтезийные мотивы и всяческое размахивание мечом. Очень красиво и широко махают люди катанами в псевдовосточном стиле. Соответствует ли это эпохе или стилю ведения боя — трудно сказать. Не так у нас много знатоков восточного боя, но те эффектные приемы, показываемые в «Горце», эффективны только против обкурившегося  наркотиками противника.

На сегодняшний день фехтмейстеров в России осталось по праву человек  5. Николай Карпов в — ГИТИСе, Андрей Оливанов – в ЛГИТМиКе, Кирилл Черноземов — в Петербургской консерватории и Николай Редькин. На сегодняшний день ярославский фехтмейстер  обучил около 400 студентов. Может быть кто-нибудь из них и пойдет его стопами, став фехтмейстером Ш тысячелетия.

Владимир КОБЫЛИНСКИЙ

Январь 1998 года