РОЖДАЕТ ПТИЦА ПТИЦУ

Внутри театра издавна существует беспокойство:
— Чем будем удивлять?
Глеб Дроздов часто удивлял не только зрителей, но и меня, своего соавтора. Мы задумали с ним пьесу об афганских событиях. И когда первый вариант был готов, он вдруг сказал:
— А музыку напишет Муслим Магомаев.
— Магомаев? Он же  — эстрадный певец.
— Паллад Бюль-Бюль оглы тоже певец. Он написал замечательную музыку к моему спектаклю в Баку «Бал воров».
Как известно, Глеб Дроздов несколько лет работал в Баку в русской драме. Там ему приходилось встречаться и с Муслимом Магомаевым. Близкого знакомства не было, но они жили и работали в одном городе, и было у них одно общее слово, как пароль:
— Баку!
Глеб Дроздов не сомневался в своем выборе. В музыке надо было отразить тему Востока. Лучше других это могли сделать азербайджанские музыканты из Баку:
— Музыку напишет Муслим Магомаев или Паллад Бюль-Бюль оглы. Не согласится один, будем просить другого.
Знаменитый азербайджанский певец к тому времени давно жил в Москве на улице Станиславского. Дозвониться до него было нелегко, но когда мы  дозвонились, Муслим Магомаев неожиданно легко согласился встретиться с нами.
Дом, в котором жил певец, находился в переулке рядом с азербайджанским поспредством. Ворота закрыты, калитка на замке. Мы позвонили  по телефону в квартиру, калитка открылась. У подъезда в кресле сидела пожилая женщина, консьержка.
— Вы к кому? — спросила она.
— К Магомаеву, — ответил Дроздов.
Вошли в подъезд. Муслим Магометович ждал нас внизу. Он стоял у почтовых ящиков. Поздоровались, и он повел нас в квартиру.
Жилье певца резко отличалось от того, что я видел раньше. В холле — бар. И не какой-нибудь самодельный, а настоящий со стойкой, с огромной кофеваркой. Такие стойки я видел только в ресторанах и кафе. Стены обиты голубоватым испанским штофом с искоркой. Кругом хрусталь, бронза, картины, экран телевизора во всю стену.
Муслим Магометович пригласил нас сесть за небольшой круглый столик. Тамара Синявская приготовила нам кофею. Мы начали разговаривать. Знаменитый эстрадный певец все время нервно курил. Он с момента нашего появления приветливо улыбался, но лицо его было неспокойно, и улыбка слегка искажалась, превращаясь в гримасу. Движения его тоже были нервные, неспокойные. Разговаривал он в основном с Глебом Дроздовым. Они вспоминали Баку, общих знакомых. Тамара Синявская молча ходила по квартире, занималась какими-то своими домашними делами. Я молча пил свое кофе. Мне потом предстояло много разговаривать с Муслимом Магомаевым по телефону. У него постоянно возникали вопросы по тексту пьесы. Он просил, а иногда и требовал кое-что изменить. Знаменитый певец сходу включился в работу. Он чувствовал себя полноценным соавтором будущего спектакля. Пьесу «Рождает птица птицу» он называл:
— Либретто. 
Он был музыкант,  драматургию воспринимал  музыкально — либретто и все. Мы его не поправили, и он потом  всегда называть нашу пьесу — либретто. Только уже в книге «Любовь моя — мелодия» назвал пьесу пьесой. Очевидно, поправили редакторы.

Своей  пьесе мы придумали летающее название. «Рождает птица птицу». Поначалу никакой птицы в сюжете не было, просто понравилось восточное изречение. За несколько дней до визита к Магомаеву мы шли с Дроздовым по бульвару от театра к дому, где он жил в большой генеральской квартире. С дерева на дерево перелетали птицы, щебетали. Была весна, самое начало.
— Пашнев, — сказал Дроздов, — Я вчера видел на бульваре. Ласточка лежала на земле. Она не могла подняться в небо. Ее надо было подбросить. Мальчишка ее подбросил, и она полетела. Напиши об этом песню для нашего спектакля.
— Не знаю, — сказал я.— О чем тут писать. Упала птица и упала.— И — полетела.
— Ну, и полетела. Куда полетела?
— Подумай, Пашнев. Ты всегда возражаешь, а потом делаешь все как надо.
Дроздов засмеялся. Он был хорошим психологом. Он меня очень хорошо знал. Я мог сколько угодно отказываться. Иногда делал это резко. Но все, что он говорил, во мне каким-то образом прорастало. В тот же день, вернее той же ночью я неожиданно проснулся: песня разбудила.

ЖИЛА—БЫЛА

Жила-была,
Жила-была,
Хоть и мала,
Но два крыла.
И каждый день
И каждый день,
Немного  и немало
Жила-была-летала.

Но как-то 
Подвихнув крыло
Упала,
Что ж, не повезло.
Упала, что ж,
Упала, что ж.
Немного и немало
Упала и пропала.

И крылья есть,
И небо есть.
И птиц летающих
Не счесть.
И лишь одна,
И лишь одна
Немного и немало
Упала и пропала.

Но ты за птицей
Наклонись,
Подбрось ее
Рукою ввысь.
Чтоб вновь она,
Чтоб вновь она,
Немного и немало:
Жила-была-летала.

Муслим Магомаев написал замечательную музыку к спектаклю. И песня получилась красивая. Он сам же исполнил ее, как говорится, во весь голос. Летящей песней, мощным голосом Муслима Магомаева заканчивался наш спектакль «Рождает птица птицу».
Эту песню и сейчас можно послушать, открыв сайт певца в Интернете. А из музыки к спектаклю певец и композитор сделал музыкальную пьесу для оркестра «Восточная легенда“, которая потом часто звучала в его концертах.

Кстати сказать, удивился я, что музыку к спектаклю Дроздов решил заказать эстрадному певцу. Но удивился и Муслим Магомаев… Вот как он сам написал об этом …

» Как-то в середине 80-х годов мне позвонил режиссере Ярославского театра имени Волкова Глеб Дроздов (в 60-е годы он работал у нас в Баку) и предложил написать музыку к спектаклю «Рождает птица птицу». Пьеса на афганскую тему: о любви девушки-афганки и русского парня. Сначала я удивился этому предложению, но пьесу все-таки попросил прислать. Начал читать, стали проясняться характеры героев, и тут же возникло несколько восточных тем. Потом мы встретились с режиссером, и после беседы с ним определился лейтмотив главного героя. Я написал песню, получившую то же название, что и пьеса. Позже записал ее на радио. Премьера спектакля прошла с успехом. В общем, с Глебом Дроздовым мы сработались. Потом он предложил мне написать музыку к спектаклю «Ярославна» по мотивам «Слова о полку Игореве»
(Из книги «Любовь моя мелодия»)

26 декабря на премьере присутствовал Муслим Магомаев. Я почему-то не мог поехать в эти дни в Ярославль. Глеб Дроздов на другой день позвонил мне в Москву и рассказал подробности. В моем дневнике записано:
ИЗ ДНЕВНИКА:
“ Был вчера на спектакле первый секретарь обкома Лощенков Федор Иванович. И был Муслим Магомаев. Сначала мы с Федором Ивановичем выпили коньячку. Потом в ресторане был банкет. Муслим давал.
Успех потрясающий. Лощенков сказал:
— Это политически важный и душевный спектакль. Так держать, Глеб Борисович!
Муслим Магомаев в конце спектакля вышел кланяться вместе с актерами. Зал взорвался аплодисментами. Евгений Князев, исполняющий в спектакле главную роль красного командира, преподнес певцу и композитору от имени театра портрет Волкова, основателя первого русского театра.
На спектакль Магомаев приехал с японской телекамерой и записал на нее весь спектакль.
— Тамарочка хочет посмотреть— сказал он 
Тамарочка — это его жена и знаменитая певица Тамара Синявская».

В интервью по телевиденью. У Муслима Магометовича спросили:
— Почему взялись за эту работу?
—Мне очень понравилось либретто.

Появилось интервью и в газете:

«ЖУРНАЛИСТ. Муслим Магометович, что памятного было для вас в 1984 году?
МАГОМАЕВ. Концерты, концерты, репетиции. Но произошло в уходящем году и такое о чем вправе сказать: было впервые. Написал музыку к полнометражному художественному фильму «Легенда серебряного озера», поставленному азербайджанским режиссером Эльдаром Кулиевым. Волнующим событием для меня, музыканта, стала ярославская премьера пьесы Э. Пашнева и Г. Дроздова «Рождает птица птицу». Работать над музыкой к театральным постановкам мне вообще никогда не приходилось.
ЖУРНАЛИСТ. Как возникло творческое содружество с ярославским театром?
МАГОМАЕВ. Театральное искусство люблю с детства: драматической актрисой была моя мать.  Многие годы отдал оперной сцене, не порываю с ней и сегодня — я солист Азербайджанского театра оперы и балета.. В пьесе «Рождает птица птицу“ сочетается романтическая легендарность и лирика, трагедийность и политическая публицистика. Перед
автором музыки драматический материал поставил совсем нелегкие проблемы. Но предложение старейшего русского театра я принял без колебаний.
ЖУРНАЛИСТ. Какие впечатления оставил спектакль?
МАГОМАЕВ. Считаю себя его участником  и волновался ничуть не меньше, а, может быть, даже больше остальных. Определенно скажу только одно: добрые впечатления остались от лучших актерских работ.
Глеб Борисович высказал желание продолжить наше сотрудничество. Что ж, как зримое напоминание об этом увожу домой портрет основателя театра Ф. Г. Волкова, врученный мне на премьере.
(А. Скворцова “ В гостях у волковцев — Муслим Магомаев», «Северный рабочий» 1 января 1985 г.)

Муслим Магомаев был благодарен Дроздову, что тот привлек его к работе в русском драматическом театре. Во время гастролей ярославского театра в Москве, певец снова  выходил после спектакля кланяться вместе с актерами. И волновался больше, чем они, больше, чем мы с Дроздовым.  Впрочем, впечатление, возможно, усиливалось от того, что человек он  очень нервный. Что-то было в его стройной фигуре от натянутой до предела струны. Так он  ходил, жил, пел. Такова была природа этого дарования. Его любили за то, что в каждой песне был не только нерв музыки, но и собственный нерв певца

1986—1988 гг. прошли под знаком успеха спектакля «Рождает птица птицу». В зале ярославского театра  — тысяча мест. Билеты продавались за месяц вперед. И все равно, желающих попасть на спектакль было больше, чем билетов. Прошли успешные гастроли в Москве…

Критика высоко оценила спектакль…

«Это почти сказочная по антуражу, но абсолютно реальная по фактам история о том, как командир сопровождения дипломатической почты Николай Баталов в далекие 20-ые годы из чувства протеста диким обычаям мусульман спас от продажи на восточном базаре юную дочь отчаявшегося дехканина. С течением времени эта девушка из безропотной женщины, призванной Кораном лишь услаждать супруга, превратилась в человека широко образованного, с глубоким внутренним миром и, дожив до наших дней, погибла от рук экстремистов на одной из международных конференций. История эта рассказана театром вдохновенно и строго
(А Иняхин “ Шесть вечеров в Ярославском драматическом театре», журнал «Театр! 986 г., №   1)»

Привожу некоторые цитаты из рецензий не только ради оценки, но и для того, чтобы читатель имел представление о сюжете спектакля.

Весной 1988 года по прихоти первого секретаря Ярославского обкома КПСС Федора Лощенкова, которого в городе называли «Царь Федор», Глеба Дроздова уволили из театра. Вместе с ним ушла большая группа актеров и часть студентов его курса из Ярославского театрального училища. Они сели в поезд и поехали создавать новый театр в городе Тольятти. Все были заняты в спектакле «Рождает птица птицу», все носили костюмы, созданные художником Юрием Суракевичем. Так что, можно сказать, они увезли в другой город спектакль на себе, буквально — на своих плечах.
Помещение театра в автомобильном городе еще не было готово. Вновь созданная труппа как-то  должна была оправдывать свое существование. Все получили благоустроенные квартиры, все получали хорошие зарплаты. Надо было что-то  делать.
Сразу после увольнения из Ярославского театра Глеб Дроздов, никуда  не уезжая, начал у себя на квартире репетировать спектакль по пьесе Э. Радзинского «Спортивные сцены 1981 года». Там же, в Ярославле, состоялась премьера, но уже не в театре, а во Дворце культуры. В Тольятти начали репетировать еще два спектакля с облегченным оформлением. И осенью уже под маркой театра «Колесо“ отправились на гастроли по маршруту: Минск-Витебск-Ореннбург-Томск. Готовый спектакль Рождает птица птицу» с дорогим громоздким оформлением оставили дома, то есть, в Тольятти.
Воспользовавшись переносом спектакля из одного города в другой, мы с Дроздовым начали готовить новую редакцию пьесы. Я даже в Томск не поехал, сидел под Москвой на даче, переписывал некоторые сцены, уточняя те или иные подробности, которые нам стали известны уже после того, как состоялась премьера в Ярославле.
Но в Оренбурге я был

ИЗ ДНЕВНИКА.

20 июня 1988 г.
Мы в Оренбурге на гастролях. Живем в гостинице. Позвонил наш завмуз Ремир Левитан:
— Я сейчас ехал в лифте с тремя афганцами. Они обожженные солнцем, с собакой. Я попросил их встретиться с нашим драматургом, с тобой то есть. Они сказали:
— Не нужны нам никакие драматурги.
А потом все же согласились встретиться.
— Завтра они ждут нас в 12 дня в номере 606.
21 июня 1988 г.
Были с Дроздовым у афганцев. Два прапорщика и старшина. Одному прапорщику 30 лет (Омск), другому 28 (Челябинск), старшине 34 года (Свердловск).
Они из аэродромной охраны. Рассказали интересные факты.
Духи подкрадываются, выкладывают ложе для эреса (реактивного снаряда) из камня или дерева. Между клеммами батареек вставляют кусочек мяса. И уходят. Зверь, собака, птица, набредет, схватит мясо, клеммы соединятся, и ракета полетела. А духов и след простыл.

После разговора, когда мы спускались на свой этаж, Дроздов остановился на середине марша  и сказал:
— Пашнев, запиши стихами. Сделаем еще одну или  две песни. Потом попросим Муслима Магомаева написать еще немного музыки.

Я записал рассказы воинов- афганцев стихами. Получились две новые песни, но  в спектакль они не вошла. Им не было места в сюжете. У нас действие завершалось раньше, до того, как встреченные нами в Оренбурге молодые люди отправились сражаться в горы в составе ограниченного контингента советских войск. Эти песни я помещаю здесь, как продолжение нашего спектакля не на сцене, не в театре, а, так сказать, на бумаге, в книге воспоминаний.

ДУХИ  ГОР

Над кварталами Кабула гор громады,
Город черными теснинами зажат.
На вершинах — реактивные снаряды,
Словно звери, в норах каменных лежат.

Словно звери, греют каменное ложе —
Полированный песчаник и гранит.
И уходят караваны, дернет кто же?
Клеммы кто в последний миг соединит?

Неизвестно, где пройдет по небу трасса,
Как укрыться горожанам от потерь.
Между клеммами ракет зажато мясо,
Значит, дергать, значит, дергать будет зверь.

Значит, дергать, значит, дергать будет птица,
Наточившая о камень клюв-курок.
И собака одичавшая годится.
И голодная лиса, и серый волк.

И летит в полночный час огонь из мрака,
Разрывая, раздирая неба шелк.
Обстреляла нас бродячая собака,
Обстреляла нас лиса и серый волк.

Оборона, оборона, оборона —
Круговую оборону занял полк.
Но стреляет в нас орел или ворона,
Но стреляет в нас лиса и серый волк.

Спит Кабул, не зная дня, не зная часа,
Все спокойно на высотках до поры.
Между клеммами ракет зажато мясо,
Дикий зверь выходит тихо из норы.

Он в нору свою вернется до восхода,
Кровью алою окрасится заря.
Обстреляла нас жестокая природа,
Обстреляла нас афганская земля.

БАЛЛАДА  О  ТЯГАЧЕ

Не на крыльях, не на танке,
Хоть погоны на плече.
С грузом дынь, как на гражданке
Ехал я на тягаче.

Мне гранат кидать не надо,
И я вовсе не герой.
Но ждала меня засада
За высокою горой.

Я успел задраить люки,
Как учили нас в полку.
Я беру лимонки в руки
И зубами рву чеку.

В бронированном подвале
Очень жарко было мне.
Снизу землю поджигали,
Сверху били по броне.

Передышки — ни минутки,
От ударов воздух ржав.
В тягаче сидел я сутки,
Смерть свою в руках зажав.

И когда морской пехотой
Наш десант спустился с гор,
Разжимали пальцы ротой,
Не разжали до сих пор.

Не забудьте той атаки,
Уводя домой полки.
И хожу я на гражданке
И сжимаю кулаки.

А когда права качаю,
Как гражданское лицо,
Я беру лимоны к чаю
И ищу у них кольцо.

Мы с Дроздовым продолжали работать над новым вариантом. К тому времени стали популярны бардовские песни об Афганистане, написанные теми, кто там был, кто воевал с душманами. Мы ввели такого барда в нашу пьесу. Актер Виктор Мирный выходил на авансцену с гитарой, и начиналось действие. Я написал семь песен. Одна из них очень точно выражала странное отношение к тем, кто воевал в Афганистане. Наших солдат называли афганцами.

АФГАНЦЫ

Солнце, Небо и Поле,
Слушай песню мою!
Мы вернулись из боя
И даем интервью.

Репортажными глянцами
Все журналы пестрят.
Называют афганцами
Журналисты — ребят.

Между модными танцами
Все о том же рассказ.
Называют афганцами
Наши девушки нас.

Стали мы иностранцами,
Выполняя приказ.
Называют афганцами
Даже матери нас.

Что же, ты, милая Родина,
Мы твои сыновья.
Ждем письма, а не ордена —
Все ребята и я.

Новый вариант был готов уже летом, в июле. Премьера планировалась в Тольятти в декабре. Наш театр «Колесо» должен был открыться именно этой пьесой. Пора было ехать к Муслиму Магомаеву. Мы начали ему названивать в Москву. Телефон молчал.
— Ты напиши ему письмо, — посоветовал Дроздов,— оно его найдет обязательно.
Я последовал его совету и написал короткое письмо.

12 июля 1988 г.

Здравствуйте, Муслим Магометович!
Несколько раз Вам звонил, но телефон молчит. Видимо, Вас нет в Москве. А письмо, наверное, Вас найдет.
Пишу по поручению театра Тольятти и Глеба Дроздова. Дело в том, что мы все это время работали над новой редакцией пьесы “ Рождает птица птицу». Пьесу приблизили к сегодняшнему дню. Вся история любви Заримы и красного командира Баталова осталась. А вторая линия строится теперь немного иначе. Каждая сцена из сегодняшнего дня начинается песней по типу афганских песен. Песен таких несколько, это теперь должно стать нервом спектакля. К этим песням нужна музыка. Та музыка, что вами написана, остается. Остается и песня про птицу «Жила-была».  Музыка нужна к новой, современной  части пьесы. Не согласились бы вы  просмотреть новую редакцию?  Если у вас есть время и желание, то 22 июля Глеб Дроздов будет в Москве и можно будет встретиться для переговоров.
Чтобы Вы поняли, какая предстоит работа, посылаю в качестве образчиков две новые песни из нашей пьесы.
Наш Государственный Экспериментальный театр «Колесо» с успехом гастролировал в Ярославле, Орске, Оренбурге, Томске. Есть хорошая пресса и хорошая статья в газете «Советская культура» за 9 июля.
Желаю всего доброго
Э. Пашнев

16 июля 1988 г.

Позвонил Магомаев.
— Ваше письмо случайно меня застало. Я проездом из Анапы в Баку. Я посмотрел песни, которые вы прислали.
— Таких песен будет семь, — сказал я.
— Ого!
В его голосе послышалось сомнение. Чтобы он сразу не отказался от работы над новым вариантом, я  поспешил переключить разговор на другую тему.
— А у вас в Баку какое-то дело?
— Да, пишу музыку к фильму Эльдара Кулиева. Фильм, как и ваша пьеса, про Афганистан. Эдуард Иванович, у вас нет песни для фильма? Сюжет такой: приезжает из Афганистана солдат, а здесь другие враги. Отца посадили, потому что он боролся с плохими людьми. И неизвестно, где больше врагов там или здесь.

Я подумал, что одна из двух песен, которые я написал в Оренбурге со слов «афганцев», вероятно, могла бы подойти к этому сюжету.
— Хорошо, я попробую написать, — сказал я. — И пришлю вместе с пьесой.
— Только Эдуард Иванович, чтобы ритм не скакал. Я и так не люблю писать на готовые стихи.

17 июля 1988 г.

Позвонил Муслим Магомаев:
— Эдуард Иванович, я сейчас уезжаю. Запишите адрес в Баку.
— Хорошо.
Взял ручку. Он стал диктовать:
— Ворошилова, дом 1.
— Все еще Ворошилова?— удивился я.
— Да, — я почувствовал, как он улыбнулся, — все еще Ворошилова, Ворошилова.
Потом он сказал:
— Эдуард Иванович я еще раз посмотрел песни. Мне не нравится как заканчивается вторая песня.
— А что не так, Муслим Магометович?
— Я сомневаюсь на счет второй песни. Я уважаю все религии. Не надо трогать Аллаха. Тем более, что это не Магомет, а Бог. Мне не хотелось бы на старости лет что-то  ставить под сомнение. Я верю в Бога, как и все мы,  в глубине души. И всегда верил.
Вторая песня заканчивалась словами:

В горах и даже в городах
Такие ходят слухи:
Воюет генерал Аллах,
А войско его — Духи.

По голосу я почувствовал: сомнение очень серьезное. Человек верит в Бога и это не обсуждается.
— Хорошо, не будет трогать Аллаха, — сразу согласился я. — Напишу другие слова.
— Ладно? — сказал он вполне довольный, не вопросительно, а утвердительно. Это у него всегда в разговоре такой вопрос-утверждение.
30 июля мы выслали Магомаеву пьесу и тексты песен. Аллаха в заключительных словах второй песни я заменил. У меня получилось:

Жесток урок! Жесток урок!
Такие ходят слухи:
Воюет с нами сам Пророк.
А войско его — Духи.

Муслим Магометович тотчас же позвонил:
— Не надо трогать и Пророка, — сказал он.
— Почему? — возразил я. — Пророк —  военноначальник. Водил полки.
— Все равно. Это же Магомед. Это все равно что Христос. Не надо! Получается, что Магомет возглавляет всех душманов. Это не понравится и афганцам.
— Хорошо, не будем трогать и Пророка.
— Да, — жестко настаивал Магомаев. Не надо трогать религию. Мусульманство — это полмира.
Новая редакция пьесы с новыми песнями была готова в конце июля, а с музыкой Муслим Магомаев все тянул и тянул. Мы перезванивались, встречались. В октябре он уехал в Баку, потом вернулся в Москву. Я тотчас же ему позвонил:
— Здравствуйте, Муслим Магометович. Ну, как наши дела?
— А никак, — ответил он. — Ну, не знаю я, не получается у меня ничего.
— Муслим Магомедович, если вы не сделаете — это будет катастрофа.
— Не знаю, как это делать.
Желая облегчить ему задачу, я наивно предложил:
— Это должно быть что-нибудь  простенькое в стиле бардовской песни.

— Простенькое у меня не получается. Все они поют на один мотив. Я не признаю этот род музыки. Поэтому и сам не могу писать такую музыку. Я перечитал либретто. Я не согласен. Это получается музыкальный спектакль. Когда одна песня, то она и слышится и мелодия запоминается.
— Муслим Магометович, это драматургическая задача. Новая редакция пьесы требует солдатских песен, ну знаете, по типу тех, что пишут в Афганистане наши солдаты и исполняют под гитару.
— Я солдатских песен не пишу. Я бардовских песен не пишу. Если бы я писал бардовские песни, я был бы бард. Я люблю распевность, такую, как в «Ярославне».
— Что же делать? — спросил я, чувствуя себя ужасно виноватым, что предложил такой вариант для озвучания. — Напишите хоть одну, две песни, а они вберут все остальные. Они по ритму вбирают.
— Одну, «Афганцы», я  написал. Вы хорошо меня слышите?
— Да.
— Я сейчас вам проиграю.
Он включил, видимо, записанную на магнитофон песню. Музыку я слышал хорошо, слова — плохо. Муслим сам пел.
Он дал мне послушать два куплета. И выключил магнитофон.
— Ну, что?
— Мне нравится, — сказал я.
И мне, действительно, понравилась музыка.
— Да что вам все нравится, нравится?— с непритворной обидой сказал он. — А мне вот не нравится.
Чувствовалось, что вторая т редакция пьесы с солдатскими песнями его не вдохновляет. Он был близок к тому, чтобы отказаться от работы с нами. Но его собственная музыка, которая звучала на сцене и которой зрители аплодировали, держала Муслима Магомаева около нашей пьесы. Он продолжал искать мелодии для солдатских песен, и какие-то варианты стали уже нравиться ему самому.
В конце октября мы встретились, чтобы уточнить последние детали. Вообще-то должен был работать с композитором наш завмуз. Ремир Левитан, но Магомаев почему-то не хотел с ним встречаться. Он предпочитал показывать музыку мне, то есть, автору стихов.

Он встретил меня в каких-то голубых штанах, в рубахе навыпуск, повел сразу к роялю:
— Идите сюда!
И когда мы подошли, стал показывать, что форма, которую он предложил, вбирает по три моих четверостишья. В песне «Афганцы» было пять четверостиший.
— Можно повторить начальные строки или предпоследние, — сказал Магомаев.
Потом он показал мне песню «Белые халаты». Небрежно бренчал на рояле и нашептывал себе под нос слова песни, которые считывал с текста пьесы. И мне даже пришлось придерживать листы на пюпитре и листать пьесу, как это делают с нотами пианистов, когда они выступают.
Песня «Белые халаты» получилась пронзительно нежная.
— Очень красиво, — сказал я.
— А ля Шуберт, — проговорил он, чуточку смущаясь, — Про медсестер надо с благодарностью писать. Тамаре понравилось. И это  важно.  Она женщина и она все понимает. Я считаю работу над «Птицей»  законченной. Меня беспокоит только, что новые песни могут заслонить музыку к песне «Жила-была». Ее не забьют «солдатские песни»?
— Думаю, не забьют.
— Надо помнить, что есть и музыкальная драматургия.  Песня «Духи гор» далеко находится от песни «Жила-была»?
— Достаточно далеко.
—  Не забьет она не помешает главной теме?
— Дроздов талантливый режиссер, он выстроит все как надо, — сказал я.
— Вот смотрите, — и он снова склонился над клавишами, показал мне, что песня «Белые халаты» по мелодическому рисунку близка к музыке «Жила-была». — Эти песни перекликаются, создается единство. В будущем надо предварительно оговаривать, где какая музыка нужна. Иначе для меня создаются непонятные трудности.
Мы сидели, обсуждали музыку. Зазвонил телефон. Магомаев кинулся в прихожую, потом в комнату:
— Где же он звонит?

Наконец нашел где-то  в дальнем углу спальни, принес аппарат в гостиную, где мы сидели в красных креслах у рояля. Это была в то время новинка — одна трубка с антенной. Она уже не звонила, вернее не пищала. Магомаев положил ее на столик, надеясь, что еще раз позвонят. И тотчас же телефон запищал снова.
— Да, Всеволод,.. примерно через полчаса, — сказал певец и композитор.— Мы уже заканчиваем.
Мы еще немного поговорили о музыке. Магомаев написал короткое письмо Дроздову. Провожая  к двери, сказал:
— Извините, что так. Я сейчас на иждивении своих друзей. Они ждут меня обедать.
Звонил друг, который жил в этом же доме. Тамара Синявская, видимо, была  на гастролях.

В письме к Дроздову Муслим Магометович повторил все, что говорил мне устно, только в написанном виде все это прозвучало четче и тверже:

17 октября 1988 г.

Дорогой Глеб, здравствуйте!
Рад снова слышать о Ваших успехах! Последняя работа представляет для меня немалые трудности, так как песен много и все они не в моем творческом стиле. Они больше в стиле бардов, авторской песни – в чем я совершенно не практиковался. На мой взгляд, их слишком много для этого спектакля. Жаль, что он будет похож на мюзикл – все-таки он серьезен и драматичен. Мне кажется, что 3 песни вполне достаточно, а дальше дело, конечно, режиссера.
1. – песня «Афганцы» по ритму точно совпадает с песней «Цепи Афгана». Поэтому мелодию я оставляю ту же.
2. – «Белые халаты» – медсестры я сделал в стиле Шуберта – она ложится и на стихи «Пленные солдаты»
4. – пока нет, Пашнев обещал поменять ритм.
Мне кажется, что некоторая однотонность однородной мелодии будет как бы характерностью персонажа.

Песни, сугубо свободные; запев и припев могут заменять друг друга, как того захочется актерам.
Я думаю, Ваш музыкальный ансамбль сделает их простенько и со вкусом.
Если вам это не подойдет, я не обижусь в случае вашего  обращения к какому-нибудь  другому композитору.
Подчеркиваю — абсолютно не обижусь!!!
——————————————————
Дайте знать, когда прослушаете запись.
С уважением Ваш 
Муслим Магомаев

Я приехал в Тольятти, начались репетиции. Надо было ответить Магомаеву, но Дроздов все никак не мог выбрать время, чтобы написать письмо. Все вещи, над которыми мы с ним работали, обсуждали вдвоем, а писал я один.
Дроздов говорил:
— Я не люблю водить пером по бумаге.
И на письмо Магомаева отвечать пришлось мне.

23 октября 1988 г.

Здравствуйте, Муслим Магометович!
Я передал Дроздову письмо и пленку с музыкой. Всем очень понравились песни. Наташа Дроздова очарована песней «Белые халаты» и сожалеет, что не может сама исполнить эту песню в спектакле. Сейчас она, помимо репетиций в театре, готовит программу для выступления с нашим ансамблем. Она собирается исполнять с ансамблем песню «Белые халаты».
Дроздов сам Вам напишет и позвонит, поэтому подробно о песнях писать не буду.
Наш директор и наш завмуз. будут Вам звонить, чтобы оформить юридически Вашу работу для театра «Колесо».
Желаю всего доброго. Извините, что пишу на машинке. У меня почерк неразборчивый и привычка работать на машинке.
Э. Пашнев

Дроздов репетировал, восстанавливая спектакль с новыми песнями. Приближался день премьеры, а договор с композитором все еще не был подписан и театр не мог Магомаеву выплатить, причитающийся ему гонорар. Звонили в Москву директор, завмуз, Муслим Магометович не брал трубку. Я совершенно сознательно устранился от оформления договора между театром и композитором. Это дело Дроздова, директора, музыкальной части.
И вдруг — звонок. Муслим Магометович позвонил не Дроздову, не директору, а мне.
— Вы куда-то пропали.
— Я уезжал в Воронеж.
— Ну, какие у нас дела?
Он спрашивал об открытии театра, о близкой премьере, а я поторопился с вопросом о гонораре:
— Муслим Магометович, вы встретились с нашим завмузом?
— Нет. Он рвался ко мне, чтобы заключить договор. А я не хочу заключать договор. Меня деньги не волнуют. Мне нравилось писать музыку к «Ярославне и к “Птице». Я за один концерт получаю больше, чем за музыку к спектаклю. Поэтому, все, что сделал, я просто отдаю театру. Мы договорились с Дроздовым, что я никаких нот писать не буду, а просто запишу на рояле и спою. Мне важно, чтобы исполнялось так, как я сделал.
За «Ярославну» Магомаев не получил никаких денег от ярославского театра. И за спектакль «Рождает птица птицу» он тоже не получил ничего. Это был удивительно бескорыстный человек. Написал музыку и отказался от договора. Другого такого случая не знаю.
15 декабря 1988 года состоялась премьера. Спектаклем «Рождает
птица птицу» открылся в Тольятти театр «Колесо». Муслим Магомаев на премьеру не приехал. Новый спектакль, для которого он написал несколько новых песен не стал ему также дорог, как первый спектакль в Ярославле. И, возможно, он был прав. Стремясь улучшить, эмоционально усилить, драматическое действие, мы перегрузили первый акт песнями солдатскими песнями и что-то  потеряли.

Спектакль «Рождает птица птицу» долго держался в репертуаре. Он пользовался успехом у зрителей, собрал хорошую прессу. И все же это был  другой спектакль, а не тот, на котором мы начинали наше сотрудничество.