Главный режиссер театра кукол настроен на эволюцию

Алексей Владимирович Смирнов, ставший главным режиссером Ярославского театра кукол в марте этого года, в Ярославле человек не чужой. В своё время он окончил Ярославский театральный институт по специальности «актер театра кукол»,  учился на курсе у Вадима Домбровского. Первые шаги в постижении актерской профессии Алексей Смирнов сделал в Рыбинске.  В этом сезоне Алексей Владимирович поставил на сцене Ярославского театра кукол спектакль «Златовласка». Однако новая должность – весомый повод для более серьезного знакомства и обстоятельного разговора…

— Вы знакомы с Ярославским театром кукол не понаслышке. Вам уже довелось вместе поработать с артистами театра над спектаклем «Златовласка». Как Вы оцениваете театр, в котором отныне Вам предстоит работать?

— С точки зрения театра как учреждения культуры, он функционирует отлично:  работает ежедневно и стабильно при стопроцентной, а то и больше, загрузке зрительного зала, финансовый план выполняется. По этим показателям  — все прекрасно. И сейчас предстоит сосредоточиться на вопросах, которые не могут быть решены сугубо административными методами. Это определение репертуарной политики театра, направления его творческой жизни. Над этим предстоит работать уже главному режиссеру театра. И, потом, всегда хочется чего-то большего…

— Отныне Вам предстоит жить на два дома, руководя одновременно двумя театрами в разных городах – Ярославским театром кукол и Московским областным театром кукол.  Как Вы себе представляете такую жизнь?

— Честно? Тяжело представляю. Однако надеюсь, что подобное положение вещей ещё больше меня организует.  Кроме того, я думаю, что на главном режиссере не сошелся клином белый свет. Когда я буду работать в Ярославле, другой, очередной режиссер, будет ставить спектакли в Москве. Так же ситуация будет выстраиваться и с Ярославским театром кукол.  Я намерен вести переговоры о постановках с  хорошими режиссерами, и считаю, что это пойдет на пользу и артистам, и театру в целом.

— То есть Вы из тех главных, кто допускает на свою территорию «чужаков»?

— А как иначе? Это же театр, он априори должен быть разным! Разные режиссёры – это в первую очередь разные «языки», и разные проблемы, которые их волнуют. Чем шире будет диапазон размышлений театра, тем большее количество зрителей мы сможем привлечь. Понятно, что есть принципиально важные вещи, на которых мы будем делать акценты. Но в остальном – я за свободу творчества. Только знакомясь с другими режиссерами, открывая для себя иные возможности театра, артисты развиваются, растут. Вариться в собственном соку – это скучно и, как правило, ведет к успокоенности и, в конечном итоге, к творческому кризису.

— У Вас уже сформировалось видение, в каком направлении Вы будете строить репертуарную политику театра? На какого зрителя Вы будете делать ставку?

— В Ярославском театре кукол очень неплохо отработана система целевого показа спектаклей. Я это оценил,  несмотря на то, что сам не люблю целевого зрителя. Но в Ярославле эта система отлажена и она работает.  Зрители приходят в театр, чтобы посмотреть спектакль, а не для того, чтобы продемонстрировать себя в театральных интерьерах. Это очень важно.  Да и зрительская аудитория в Ярославском театре кукол достаточно широка – это не только трехлетние карапузы с мамами и бабушками, но и младшие школьники 9-10 лет. В планах у театра на 2015 год постановка спектакля «Скотный двор»,  а это уже спектакль для взрослых.

— В репертуарной афише нашего театра время от времени возникают спектакли для взрослых, но, к сожалению, надолго они там не задерживаются.  Хотя есть театры кукол, которые с одинаковым успехом работают как на детскую, так и на взрослую аудиторию.

— Я работал в таких театрах. Примерно половина из поставленных мною тридцати спектаклей предназначена взрослой публике. Хотя не всегда заранее можно предсказать возрастную аудиторию спектакля. Спектакль «Золоченые лбы», который был поставлен мною в Петрозаводске, изначально был ориентирован на младших школьников, но постепенно перетек в иную возрастную категорию.

-Спектакль «Золоченые лбы» принес вам Национальную театральную премию «Золотая маска». Для вас подобные награды – высший пилотаж в профессии?

— Мою «Золушку», поставленную в академическом театре кукол им. С.В.  Образцова, номинировали на «Золотую маску», а одновременно с ней выдвигались еще два моих спектакля. Совет по номинациям выбрал «Золушку. Я тогда сидел и думал: неужели у нас все так плохо в стране, что лучший режиссер — Алексей Смирнов? Я достаточно трезво оцениваю то, что делаю, это нормальная качественная и честная работа. Нет, премия — это приятно, никто не спорит. Артист, безусловно, должен быть успешен. Тогда он счастлив. Но для меня это не самоцель. Я не отношу себя к режиссерам, которые делают ставку в своем творчестве прежде всего на фестивальный успех.  Ведь спектакль может быть, условно говоря, на „Маску“, а зритель на него не пойдёт, не примет. Я однажды сам оказался в такой ситуации.  В Московском областном театре кукол я поставил спектакль «Солнечный луч». Он настолько отличался от всего того, что на тот момент главенствовало в театральной афише, театр был настолько другой, что зритель на этот спектакль просто не пошел.  Хотя критики спектакль очень хвалили, артисты из других театров  высоко оценили…, то есть профессионалы спектакль приняли, а зритель – нет. И для администрации театра это стало проблемой, ведь спектакль должен работать, его нужно продавать. Сейчас я поставил в Москве «Кентервильское привидение». Этот спектакль ориентирован на семейное посещение, он является как бы ступенькой между спектаклями традиционного репертуара театра кукол и теми поисками новых направлений, которые мы предлагаем зрителю сегодня. Мне кажется, театр должен вести за собой зрителя, как по ступеням.

— Но ведь и в Ярославском театре кукол придется делать какие-то шаги, чтобы подвести зрителя к «Скотному двору» Оруэлла.

— В данном случае, постановка – это создание прецедента. Ни в одном театре кукол России «Скотный двор» Джорджа Оруэлла еще не был поставлен. В Харьковском театре кукол, знаю, такая постановка была.

-Эта антиутопия Оруэлла была издана в 1945 году, и, по сути, являлась аллегорией на революцию 1917 года, и последующие за ней события в России. Берясь за эту постановку, вы хотите сказать, что эта тема – вечная?

— Не столько вечная, сколько социальная. Люди, борясь с несправедливостью, создают систему, в которой постепенно, пошагово нормой жизни становится та же несправедливость. Эта история о том, как человек может оскотиниться… И это страшно.

-А ответ на вопрос, как этого не допустить, есть?

— Прямого ответа нет. Каждый делает вывод сам для себя.

— Вы уже обсуждали перспективные планы с труппой. Как артисты восприняли идею постановки такого спектакля?

-Непосредственных обсуждений еще не было. Но когда в работе над спектаклем «Златовласка» были технические паузы, я зачитывал вслух какие-то куски из Оруэлла, говорил, что это может стать следующей постановкой.  Кто-то из артистов сказал: «Вот после этого наш театр и закроют». На самом деле я не был бы так пессимистичен. Просто этот материал нужно успеть поставить. Я не исключаю такой возможности, что в скором времени к нам вернется понятие цензуры, а потому – надо успеть. С другой стороны, этот спектакль может стать толчком к переходу театра на новый виток развития. Ведь и «Скотный двор», и «Котенок по имени Гав» (второй спектакль, который готовится к постановке) – показывают нам возможные модели человеческого поведения.  А театр иносказательными средствами либо диктует определенные нормы поведения, либо изобличает то, чего не должно быть. Анализировать спектакли, делать выводы зритель должен сам.

-Как вы оцениваете потенциал труппы театра, в котором вам предстоит работать?

— Здесь есть свой микроклимат, определенная театральность. У театра, безусловно, есть своё лицо. Но это тот же самый театр, который я знал и запомнил в годы своей учебы в театральном институте. Весь репертуар держится на старшем поколении, молодёжь не влияет на художественный вектор жизни театра.

— Вы настроены на глобальные перемены?

— Я бы сказал, что настроен на эволюцию. Именно эволюцию, а не революцию. Надо культивировать хорошие моменты, которые,  безусловно есть в театре, и двигаться вперед. В репертуаре театра есть замечательные, добротно сделанные спектакли, но они уже не отвечают духу времени, эстетика сейчас иная. Надо быть созвучным своему времени, только тогда появится в театре другой зритель.

-Как вы считаете, в каком возрасте надо приводить ребенка в театр? Ведь зачастую наш зритель еще из памперсов не вырос…

— После шести лет. Сегодня театры начинают понижать возрастную планку. Но тогда мы сталкиваемся с проблемой выбора материала. Ведь в каждом хорошем произведении обязательно должен быть конфликт, преодолевая который герой созидает вокруг себя мироустройство. И когда мы человечка с несформированной психикой сталкиваем с моментом выбора, с тем, что на сцене происходит что-то не то, мы наносим ему урон. А ставить спектакли, где все хорошие, где все на сцене дружат, невозможно. Это же неправда.

Я считаю, что спектакли кукольного театра должны быть адресованы зрителям, приходящим в театр семьями. Чтобы посмотрев спектакль, можно было бы вместе обсудить какие-то приглянувшиеся, или, напротив, непонятные моменты, и от частных бытовых случаев перейти к каким-то общим понятиям.  Думаю, что детский театр должен давать толчок к общению внутри семьи на нравственные темы.

Автор: Лариса Драч