Трагическая судьба историка-кавказоведа Георгия Кокиева (1896-1954)

Времена не выбирают,

В них живут и умирают…

Будто можно те на эти,

Как на рынке поменять…

Время – это испытание.

(А. Кушнер)

На Земном шаре нет такого региона, где бы длительно и совместно жили сотни народов. Имя ему – Северный Кавказ. Северная Осетия является форпостом России в этом регионе. Дружеские связи завязались с русскими в эпоху средневековья, когда Мария-Ясыня (осетинка) стала супругой владимирского князя Всеволода III, которому она родила 12 детей. По этой причине его называли «Большое гнездо».  Её сестры тоже вышли замуж за русских князей. Сыновья, внуки и правнуки Марии Шварновны стояли у истоков российской государственности. За ратные подвиги многие из них были канонизированы Русской Православный церковью в статусе благоверных князей. Достаточно перечислить некоторых: А. Невский, М. Тверской, Д. Донской, И. Калита, Дм. Пожарский и д р. Кавказ всегда притягивал внимание правителей иностранных государств, и они неоднократно пытались его захватить или, посеяв раздоры между кавказскими народами, ослабить их и отторгнуть хотя бы некоторые его части. Кавказ привлекал и привлекает своими тёплыми климатическими условиями, редкими полезными ископаемыми, разнообразием флоры и фауны, лечебными минеральными источниками и курортами, необычайной красотой природы, и конечно же, своим расположением. Президент России Владимир Путин полагает, что ряд мероприятий по развитую туризма в Северной Осетии-Алании должны быть профинансированы в ближайшее время в рамках программы медицинской реабилитаци россиян от коронавируса, которую сейчас затевают в России. На встрече с Президентом страны врио главы РСО-Алании С. Меняйло констатировал, что уже ныне реализуется создание нового горнолыжного курорта «Мамисон». В республике имеются источники минеральной воды, аналога которой в мире нет, — «Тиб-2». Туризм, санаторно-курортное лечение и реабилитация граждан России после ковидной инфекции – триединая задача жителей в реализации государственного плана.

Этот чудесный регион Кавказа всегда хотели заполучить этносы, часто совершались вооружённые конфликты. Нередко среди обывателей популизировались мифы о народах-аборигенах и пришельцах, постоянно муссируются и осуществляютя попытки внедрения их в сознание жителей. Это порой вызывало вооружённые конфликты между осетинами и ингушами, осетинами и грузинами, казаками и чеченцами и т. п. Некоторые представители этносов часто ревностно относятся к осетинам из-за того, что они так дружны с русскими ещё с царских времен, отчасти, из-за того, что в большинстве являются православными. Недруги пытаются объявить Владикавказ столицей других этносов. Но Осетия — полиэтничная республика, и народы, проживающие в ней, издавна живут в мире, редким исключением бывают негативные ситуации. В последнее время наши идеологические противники используют приёмы гибридной войны, находя слабые места в изученности определённых этапов становления исторической науки для достижения политических и стратегических целей. Там, где бытует неопределённая (двусмысленная) ситуация, обнаруживается слабое место в неизученноти проблемы.  До сих пор очень щепетильно относятся исследователи к истории Осетии, учитывая былые конфликты и научные споры. Если в другх республиках Северного Кавказа смело пишут историю своих этносов, то в Осетии порой сторонятся этой темы, отчасти потому, что ученые помнят, что в 30-е и 40-е годы многие были репрессирваны, среди них —  Г. А. Кокиев. Перестраховываются и некоторые рецензенты. Но если история – наука, а не всецело герменевтика (искусство толкования), то надо преодолевать фобии.

Автор сей статьи решила разобраться, почему так долго не издаются хранящиеся в СОИГСИ рукописи Г. А. Кокиева? Их необходимо опубликовать, конечно же, с комментариями, и, желательно, привлечь смежные науки: лингвистику, философию, геополитику, этнографию, археологию, этнопсихологию и т.п.  Надо опиреться и на обойму наук, и использовать системный подход, а в лучшей ипостаси — синергетику.  До сего времени бытует крылатая кокиевская фраза: «Историков много, а истории нет». Ещё Имре Лакатос (1922-1974) – один из представителей постпозитивизма и критического рационализма, перефразируя Иммануила Канта, подчёркивал: «Философия науки без истории пуста, а история науки без философии слепа». Лет 5 назад в конференц-зале СОИГСИ (Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований, в прошлом, СОНИИ) автор этой статьи в череде портретов выдающихся ученых Осетии, размещённых на стенах, обратила внимание на лик историка, который не был знаком. При обозрении он притягивал внимание крупными вишнеподобными глазами, пышной шевелюрой черных вьющихся волос, мощной скульптурой лица и шеей спортсмена-борца. Портрет был помещен на стену недавно. На нем был запечатлён Георгий Александрович Кокиев (1896-1954). Вскоре ко мне обратилась архивист из Москвы М. И. Кравчук, работавшая над составлением каталога фотоколлецций, могущих послужить научно-справочным аппаратом к комплексным (этнографическим, лингвистическим, архитектурным, археологическим) экспедициям на Северный Кавказ, совершёнными московскими учеными-кавказоведами в период 1920-1931 гг. Она работала с негативами фотоколлекций, являющимися частью фототеки научного архива НИИ этнических и национальных культур народов Востока (Института народов Востока, ставшего потом Институтом национальностей при ЦИК СССР). Кравчук М. И. пояснила, что в 1934 г. фототека института была передана в ЦКФА (Центральный кино-фотоархив), ныне Российский государственный архив кинофотодокументов (РГАКФД). Фотосъёмки охватывают районы Дагестана, Ингушетии, Чечни, Абхазии, Осетии, Кабардино-Балкарии и др. Марина Игоревна обратилась ко мне с просьбой помочь атрибутирвать фотографии, на которых запечатлена археолог и этнограф Е. Г. Пчелина. (Я в то время занималась спасением её архива в СПб-ом отделении Архива РАН и вела борьбу с директором И. В. Тункиной о недопустимой небрежности хранения материалов и призывала общественность его спасти). Кравчук была в курсе событий и попросила меня, как знатока биографии Пчелиной, указать на снимках присутствие Евгении Георгиевны и других, если знаю. Я не опознала известного этнографа М. О. Косвена из-за его в тот момент чрезмерной худощавости и изможденности. А вот взгляд был прикован к экспедисту-этнографу, грациозно восседающем на остановленном вороном коне, и импозантно бодбоченившегося левой рукой, а правой рукой крепко державшего вожжи. Крупное, широкое лицо, черные кудри, широкая грудь, стать джигита заворожила автора этих строк. Зрительная память подсказывала, что он знакомый. Но ни с кем из них не могла быть в Джавском ущелье Южной Осетии в 1931 г. (выкадровка ФД РГАКФД № 3 – 2090). Но вот на снимке (ФД РГАКФД № 3 – 2100) брутальный кавказец запечатлен со сказителем и ещё с тремя на постановочной фотографии в белой рубашке с закатанными рукавами вместе с М. О. Косвеном. (Южная Осетия, село Мслеба. Коллекция № 55, 1931 г.). С этого момента автор статьи активно заинтересовалась личностью Г. А. Кокиева и подробно стала изучать биографию и этапы его научной деятельности. Создала группу ученых из Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Осетии, Москвы, которые откликнулись помогать из-за глубокого уважения к нему. Мощный шок мною был испытан, когда узнала, что он, потом будучи профессором, завкафедрой истории в МГУ им. М. Ломоносова, был арестован, осуждён в 1949 г. и, находясь ИТЛ в г. Угличе Ярославской области, умер от разрыва сердца в 1954 г., не дождавшись 1 года до своей реабилитации. Он сделал большой рывок в карьере от сельского бедного парня до авторитетнейшего ученого. Родился Георгий (при рождении, БатакА) в селении Христиановское (ныне г. Дигора) в 1896 г. В 1915 г. экстерном сдал экзамен в Ардонскую духовную семинарию на звание учителя народных училищ, как советовали ему отец – народный сказитель, знаток национального фольклора Фацбай (Александр) и народный просветитель Х. Уруймагов. По окончании преподавал в школах Кабарды, Балкарии, Осетии. Был членом осетинской партии «Кермен» (1918-1919). Этот период его жизни не известен исследователям. Из-этого родились кривотолки Н. Погребенко. Известно, что это была партия бедноты. Классовая борьба на Северном Кавказе была очень ожесточённой. Проблема земли была главной. Немало мужчин, окончивших военные училища, находились на службе офицерами и верно служили царю и отечеству, согласно данной присяге. Разделившь потом на красных и белых, стояли на смерть. Красноречиво об этом свидетельствует мемориал на окраине Владикавказа в районе Водной станции по Военно-Грузинсй дороге, где в общей могиле покоятся с обеих сторон 17 тысяч человек. Георгий тоже принимал участие в этом социальном водовороте. Только интуиция подсказывает автору, что вряд ли Георий был бедняком-пролетарием. Его отец Фацбай, будучи авторитетным человеком в селении – сказителем, вряд ли влачил жалкое существование. С приходом советской власти многие стали прибедняться, офицеры не выпячивали своё боевое прошлое.  Некоторые из них были взяты ещё детьми из семей в Россию в воспитаники (аманаты), в расчёте, что будут опорой монархии. Много офицеров Акоевых были родственниками по линии его матери. В этот период он учительстввал 5 лет в школах соседней Кабардино-Балкарии, прекрасно овладел языками, так как имеется общий субстрат в дигорском диалекте осетинского языка с этими языками. Полученная практика приходилась ему в дальнейшем, когда он стал ученым. Георгий поступил в 1920 г. в Московский археологическй институт и успешно его окончил в 1923 г. Затем обучался в аспирантуре при НИИЭНКНВ (НИИ этнических и национальных культур народов Востока при ЦИК СССР) с 1925 по 1929 гг. Г. Кокиев, будучи от рождения энергичным человеком, работал наизнос, преподавал и в МИФЛИ, и был профессором МГУ им. Ломоносова с 1934 по 1949 г. и читал спецкурс по истории Кавказа, трудился в Музее народов СССР с 1931 по 1939 г., и в школах. В 1940 г. руководство Северной Осетии предложило Георгию Александровичу возглавить работу по написанию истории осетинского народа. Активная деятельность была вскоре прервана, так как 12 апреля 1941 г. в газете «Социалистическая Осетия» была опубликована клеветническая и разносная статья Н. Погребенко «Тёмные дела профессора Кокиева». Доносчик считал, что «прокуратуре надо заняться этой весьма подозрительной личностью». От немедленной трагической расправы Кокиева уберегло начало Второй Мировой войны. Пришлось срочно уехать в Алма-Ату, где он работал в Казахском пединституте им. Абая Кунанбаева. Потом вернулся в Москву. Параллельно помогал пестовать научный потенциал гуманитариев Кабардино-Балкарии, отвечал за научную работу в НИИ. Им было написано много продуктивных работ, которые до сего времени являются путеводными. Немало талантливых ученых взращено этими статьями. Глубина знаний, перспективность мышления помогают и ныне развивать историческую науку в этих северокавказских республиках. Это подтверждают своими выступлениями ведущие историки, которых объединила в фильме «Личность в истории. Кокиев.» Айшат Шапарова – завархивом КБИГИ. С какой признательностью они отмечали вклад Г. А. Кокиева в строительство научной мысли КБР! Мощный поступок совершил профессор Г. Х. Мамбетов, собрав все статьи Георгия Александровича в книге «История Кабардино-Балкарии в трудах Г. А. Кокиева. Сборник статей и документов». Объёмный том — 900 стр. тиражом в 500 экз. пользуется большим спросом у ученых, стал библиографической редкостью за 16 лет. (Спасибо, что они отыскали паритет и прислали мне). Забегая вперёд, следует подчеркнуть, что аналогичный смелый поступок надо совершить руководству и ученым из СОИГСИ во Владикавказе, издать все труды этого выдающегося советского осетинского ученого, благо, что три коробки его сочинений покоятся в архиве. Их подарила жена – Дзерасса Муссаевна Гутиева-Кокиева.  Необходимо собрать воедино все кокиевские труды, подобно кабардинцам. Автором данной статьи поставлена сверхзадача – привлечь пристальное внимание широкого круга исследователей к почти неизвестным трудам Г. Кокиева, и они дали бы им объективную оценку. Если были у него ошибочные взгляды или неточности, выявить их в публичных выступлениях на специальных конференциях «Кокиевские чтения» и объективно отразить после прошедших дискуссий в публикациях. Как это деликатно сделал историограф В. П. Крикунов, не согласившись с кокиевской основной причиной попадания большей части населения Северной Осетии в феодальную зависимость от кабардинских феодалов. Критик выявил причину: соглашательскую, предательскую позицию осетинской верхушки — подавлять антифеодальную борьбу крестьян и увеличить свои привелегии. Г. Х. Мамбетов тоже нашел неточность Г. Кокиева в определении времени пребывания Кабарды под жёстким диктатом Турции и Крымского ханства.

Ведь в 20-30-е годы было опубликовано немало солидных статей в журналах и газетах, давших основание представить осетинского ученого к званию профессора МГУ им. М. В. Ломоносова. Он и был удостоен его в 1934 г. без защиты докторской диссертации, которую он напишет позже, через четыре года «Крестьянская война в Северной Осетии». Оппонентами были известные историки: академик Ю. В. Готье, профессора И. И. Минц и Б. А. Гарданов. Потом он с 1934-1949 гг. преподавал историю Кавказа и входил в Учёный Совет МГУ. Георгий Александрович работал и в институте истории АН СССР, выполнял заказные темы НИИ ряда автономных республик Северного Кавказа по животрепещущим научным проблемам. В 1944 г. он был назначен по совместительству заместителем директора КБНИИ по научной части, позже заведовал сектором истории этого института. (См.  книгу Г. Х. Мамбетова с кокиевскими статьями). Это было архитяжелое время для исторической науки: надо было осмыслить три революции, две мировые войны, этапы строительства социализма. Какой бы темы он не касался, всегда зрил в корень проблемы, включая и движение горцев Северного Кавказа под предводительством Шамиля. Согласно заключению, сделанному Г. А. Кокиевым, именно колониальная политика царей и его преспешников была главной причиной национально-освободительной борьбы горцев на Северном Кавказе. Он успевал с 1946-1949 гг трудиться старшим научным сотрудником Северо-Осетинского НИИ. Как упоминалось выше, в 1947 г.был назначен заместителем директора Института истории АН СССР, а с 1 января 1949 г.стал заместителем заведующего кафедрой истории СССР МГУ им. М. В. Ломоносова. В научном мире его считали лучшим кавказоведом.  Он был физически сильным, выносливым, очень работоспособным и разносторонне образованным человеком. Многих удивляла его способность симультанно (одновременно) работать над разными проблемами. Он быстро продвигался по карьерной лестнице. У него было немало завистников, но этого не замечал. Ему важно было реализовывать задуманное. Георгий Александрович мог бы стать актёром с его темпераментом, как у великого трагика Владимира Тхапсаева. В молодости писал стихи, публиковал их в газете «Кермен» под псевдонимом Дадо. По просьбе Т. В. Дадиановой, сотрудники ННБ (Национальной научной библиотеки) РСО-Алании: главный библиотекарь Белла Бициева и главный библиограф Залина Дзебоева, за что им огромное спасибо, помогают автору данной статьи разыскивать старые кокиевские работы и старые газетные пасквили о нём, дабы знать, за что противники и недруги корили эту уникальную, всесторонне талантливую личность). Он писал рассказы, пьесы. Одну из них я попросила главного библиографа отдела краеведения этой же ННБ — Людмилу Тандуеву, владеющую дигорским диалектом, перевести его пьесу «Стальная башня» на иронский диалект – основу осетинского литературного языка. Если смогут поставить спектакль в Цхинвале в Национальном театре им. К. Хетагурова, это будет дань памяти выдающимуся культуртрегеру осетинского народа. (У цхинвальцев есть замечательный опыт постановки героических спектаклей, как, например, на основе пьесы испанца Лопе-де Вега «Овечий источник» — патриотическая интерпретация против оккупантов – грузинских агрессоров в 2008 г. Он был показан в рамках театрального фестиваля им.Фёдора Волкова в Ярославле в ноябре 2011 г. Подобную аналогию можно осуществить в трактовке притеснителей и угнетателей осетинских крестьян).

Теперь проанализируем причины оголтелой критики его работы. В 1948 году в Дзауджикау (Владикавказе) вышла в печати научно-популярная брошюра «Этнограф осетинского народа С. А. Туккаев». После прочтения этой книжечки в 26 страничек читатель ныне недоумевает, почему такое яростное отторжение возникло у рецензента К. Егорова [псевдоним лингвиста К. Гагкаева (1912-1986)]. Приехавши из Ташкента, недавно устроившись, наконец-таки, по специальности в пединститут, решил заявить о себе и своей компетентности. Вердикт недавно прибывшего филолога был суров – Порочная книга. Автор брошюры поведал о замечательной творческой дружбе известного и талантливейшего этнографа, редактора «Этнографического обозрения» В. Миллера в пору его поездок по Дигории. Юноша Соломон (Габуди), уроженец селения Христиановского, помогал учёному-путешественнику, этнографу переводить с дигорского диалекта на русский язык содержание фольклора, записанного ими. Последняя фраза из статьи К. Егорова, опубликованной 2 апреля 1949 года в газете «Социалистическая Осетия» вызывает оторопь: «Работа профессора Кокиева „Этнограф осетинского народа С. А. Туккаев“ написана крайне небрежно, содержит крупные недочёты, и её издание следует считать ошибкой». Название «Порочная книга», по своей сути, послужило грозным приговором маститому историку, этнографу Г. Кокиеву. Это напоминает басню С. Крылова, о разномасштабности действующих лиц: «Ай Моська! Знать она сильна, что лает на Слона». Рецензент «казнил» автора за то, что между путешественником-этнографом В. Миллером и С. Туккаевым — знатоком местных обычаев и традиционных занятий завязались душевные исследовательские отношения. В 1883 г. Всеволод Фёдорович защитил докторскую диссертацию на основе двух частей его «Осетинских этюдов». К. Гагкаев — лингвист, этимолог, фонолог, синтаксист, выпускник аспирантуры Ленинградского НИИ языка, ученик старшего научного сотрудника этого института В. И. Абаева и профессора А. А.  Фреймана (редактора 3-х томов В. С. Миллера, после его смерти, «Осетино-русско-немецкого словаря». 1927-1934 гг.) решил подобным образом засветиться. К. Егоров (он же К. Гагкаев), припомнил, наверное, что в 1887 г. В. Миллер за третью часть «Осетинских этюдов» был удостоен Золотой медали Императорского Русского Географического общества за иранскую (арийскую) теорию происхождения осетинского языка. В дальнейшем В. Ф. Миллер (1848-1913) стал директором Лазаревского института восточных языков с 1897-1910 гг., параллельно преподавал в МГУ, а после переезда в СПб, читал лекции в разных вузах.

К. Егоров уличал С. Туккаева в неправде, что не мог бедняк взять в аренду сроком на 5 лет овец и потом без убытков расплатиться. Теорию путешественника-ученого В. Миллера он заклеймил в индоевропейском расовом превосходстве осетин над другими кавказскими народами. По В. Миллеру, осетины на Кавказе выполняют миссию культуртрегеров. Из-за того, что юный парень Соломон (Габуди) помог перевести на русский язык содержание текстов осетинского фольклора, Миллер, по мнению К. Егорова, есть расист, Туккаев – тоже такой же. Созданный механизм опорочивания послужил толчком для шельмования Г. Кокиева. Повод для ареста появился. Георгий Александрович был отстранён от работы и семьи 14 апреля 1949 года органами МГБ СССР, и только через 10 месяцев после ареста выдающегося историка-кавказоведа Особым постановлением особого совещания осудили «за антисоветскую агитацию и хранение огнестрельного оружия». Это, видимо, был эспонат — кремневое оружие предков. Фантасмагория!

Страна после войны залечивала раны. Всеволод Миллер был обрусевшим немцем. Написал около 200 работ, в том числе и про русский фольклор: сказки, «Слово о полку Игореве» … По слухам, кто-то хотел столкнуть двух выдающихся ученых Г. Кокиева и В. Абаева. Но в России надобно жить долго. В. Ф. Миллер вернулся: в честь его памяти в центре Владикавказа назвали улицу; СОИГСИ носит имя В. И. Абаева. Коробки с трудами Георгия Александровича, подаренными его женой, дремлют в Архиве СОИГСИ, где около 70 лет назад он возглавлял группу ученых по написанию истории Осетии. Кабардинские ученые не испугались, опубликовали всё наследие Г. Кокиева, не опасаясь предупреждений К. Гагкаева и Н. Погребенко о возможности нарушений доброседских отношений между кабардинцами и осетинами. Ныне осетинские претенденты на учёную степень, ездят защищаться в Нальчик, в надежде, что там не будут столь требовательными члены Ученого Совета, как в Москве и СПб. До сих пор незыблимый кокиевский авторитет поддерживает исследователей из Осетии.

23 июля 1954 года в заключении скончался выдающийся кавказовед, первый на Северном Кавказе доктор исторических наук, а 17 сентября 1955 года, определением судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР уголовное дело в отношении Г. Кокиева было прекращено за отсутствием состава преступления. Первая половина ХХ века – время тяжёлое: заниматься историей было опасно, она была сильно политизирована. Полемика носила агрессивный характер. Недруги приписывали ему связи с полковниками: Хорановым и даже с «палачом осетинского народа» — Хабаевым. Клеветник Н. Погребенко нацеливал прокуратуру заняться «этой весьма подозрительной личностью…». Не случайно, известный ученый, Н. А. Смирнов хотел уехать из Москвы. Неоднократные попытки наездов предпринимались на Кокиева, но в его защиту выступали профессор Б. В. Скитский, доцент М. С. Тотоев и весь отдел Ученого Совета СОНИИ. Но бюро Северо-Осетинского обкома КПСС: К. Д. Кулов, В. Н. Чуркин, Председатель Совмина республики А. П. Газзаев, министр ГБ СОАССР М. Калининский, члены Обкома партии и другие ответственные работники не унимались. На экстренном огромном заседании Ученого Совета, где партработников было больше, чем членов Ученого Совета, они настаивали, что брошюра – ошибка, и её надо преодолеть.   Кокиев уже тогда осознал, что надо было бы уехать в патриархальный Пятигорск, подальше от историков и заняться археологией. К тому времени опасны были и занятия этнографией. «Очерки по этнографии осетинского народа» Г. А. Кокиева до сих остаются не доведенными до широкой массы читателей, не опубликованны. Перестали заниматься осетинской историей талантливые исследователи Б. В. Скитский и Б. А. Гарданов.

Для того, чтобы полноценно заниматься историей, выдвигать смелые и объективные концепции, надо было иметь не только крепкое здоровье, но и очень устойчивую психику, писать труды в угоду генеральной линии коммунистической партии. За 10 лет до своей смерти он вспоминал, сколько нервов ему попорил выпускник Московского библиотечного института, бойкий журналист Х. Аджемян (1907-1968), быстро настрочившй очерк «Об исторической сущности кавказского мюридизма». Об этом факте историки не пишут. Кокиев отрицательно отозвался в рецензии против постулата о прогрессивном характере колониальной-завоевательной политики царизма на Северном Кавказе. Ещё в народной памяти не забылись походы в Осетию Симановича, Кнорринга, Ермолова, Абхазова, когда стирались с лица земли аулы Лиц, Хидикус, Барзикау, Валасих и сожжённые: Верхний Кобан, Верхний Ламардон, Верхний Цми. Кокиев, не смотря на тревожную в стране ситуацию, констатировал: «Работа Х. Г. Аджемяна научно совершенно нестоятельная и политически вредная». В то время, после выселения карачаевцев и балкарцев, чеченцев и ингушей с Северного Кавказа, был введен запрет упоминать в печати эти народы. Георгий Кокиев предложил рабочее понятие «горские народы Северо-восточного Кавказа». Что было быстро подхвачено. Хорен Аджемян – беженец из Турции, выступил против излишнего интернационализма в исторической науке на совещании историков в ЦК ВКП (б) в июне 1944 г. Он отрицал классовую борьбу как единственный двигатель истории, а вместо возносил единство народа и государства. Деятельность революционеров и мятежников квалифицировал как разрушительную, а монархов и генералов – носителями национальных стремлений и национального самосознания. Хорен Григорьевич был поэтом и публицистом, библиотекарем, по образованию. Шла война, целесообразнее и важнее в этот экстремальный момент было единство народа и государства и возвышать деятельность великих правителей и князей, например, А. Невского. Вспомним, как курировал этапы создания одноименного фильма режиссера С. Эйзенштейна И. Сталин, контролируя чуть ли не каждый кадр. Кинофильмы про Петра I, И. Грозного, А. Суворова выходили чередой, друг за другом. Бунтари разрушают государство, а вторые – защищают его. Публицист Аджемян, по прозвищу «Хорен-Радио», критически отзывался о традиционном для советских историков воспевании бунтовщиков, типа С. Разина, Е. Пугачёва. Сейчас, оценивая эту ситуацию, можно сделать вывод, что он пытался быть полезным Сталину, который в это время стремился даже диалектический материализм связать с православием во имя торжества социализма во всем мире. Но Г. Кокиев — как истинный учёный, для кого объективное было важнее субъективного, не мог пойти на такую сделку. Сократовский постулат — «Истина дороже» был ценнее и важнее партийной псевдонаучной установки. Георгий Александрович понимал, чем грозна эта позиция. Он, как выпускник исторического факультета археологического института, мог переключиться на археологию, тем более, что его во время обучения в вузе заметил и поддерживал А. С. Башкиров (1885-1963) – видный профессор и С. П. Толстов (1907-1976) – известный историк, этнограф, изучавший этногенез каракалпакского народа и открывший древнехорезмийскую цивилизацию, профессор и заведующй кафедрой этногрфии МГУ (1939-1951) и декан истфака (1943-1945) им. М. Ломоносова. В дальнейшем между Георгием и Толстовым сложились крепкие дружеские отношения. Этому отчасти способствовал факт, что дед Толстова — Сергей Евлампиевич был генералом от кавалерии, служил заказным атаманом Терского казачьего войска; с 1900 по 1905 год был начальником Терской области. Его внук очень доверял Кокиеву, иногда впоследствии просил выполнять отдельные поручения.

ВОВ существенно повлияла на этнополитическую ситуацию на Северном Кавказе, и потребовалось оценить властным структурам новым взглядом события прошлых веков и десятилетий. Этот аспект исследователи почти избегают отражать в своих работах. В связи с передачей некоторых территорий Северной Осетии возникла проблема изменения топонимики. Властями было передислоцировано на эти земли из Грузии около 30 тысяч осетин. Некоторые балкарские сёла передали Грузии и Северной Осетии. Поэтому лингвитам и историкам предстояло рассмотреть свано-осетинские взаимоотношения. В. Абаев, как лингвист-осетиновед, первым направился в Сванетию в 1949 г. и, к своему счастью, выявил немало свано-осетинских лексических построений, что подвигло его сделать вывод о том, что в ранние века, до пришествия монголов, аланы тесно общались со сванами, и границы их земель соприкасались. Именно та часть алан, которая была предками дигорцев.  Дигорский отпечаток — как часть осетинского имелся в балкарском и карачаевском языках. Это заключение можно сформулировать: до появления тюркоязычых кочевников поселения алан достигали западнее нынешних территорий проживания осетин, то есть до верховий реки Кубань и её притоков. Скрупулезность, основательность – характерные черты личности В. Абаева (1900-2001). Не зря на него обратил внимание Н. Я. Марр (1864-1934) – учёный-энциклопедист, полиглот, лингвист, кавказовед, востоковед, археолог, выдающийся организатор науки, когда Васо был его аспирантам. На уроженца Душетского района Грузии он возлагал большие надежды, устроил его на работу в Кавказский историко-археологический институт АН СССР (1928). В 1930 г. его зачислили научным сотрудником Яфетического института АН, впоследствии переименованный в Институт языка и мышления АН СССР. Будучи учеником Н. Я. Марра, Василий Иванович находился под влиянием его идей в ранних работах, а потом отдалился. Отчасти, может оттого, что его патрон попал в немилость к И. Сталину. (Втайне, С. Толстов из-за этого затаил на Васо обиду). В. Абаев стал виднейшим специалистом по истории иранских языков и по своему родному – осетинскому. Аланы, по Абаеву, – не собирательное и не географическое понятие. Говоря о субстрате, подчеркивал, что осетинский язык – иранский. На Северном Кавказе в состав алан вошло много местных аборигенов. Он считал, что доиранское население Алании-Осетии смешалось с пришельцами – иранцами. Иранский пласт составляли иранцы+скифы. То есть речь шла об иранизированных яфетидах. После этого марристы занесли В. Абаева в черный список. По этой причине Васо не смог опубликовать вторую часть своей монографии «Осетинский язык и фольклор». Против публикации с этой концепцией сильно возражал С. П. Толстов. Так В. И. Абаев был лишен возможности получить Государственную премию. Об этом факте знал и поведал известный этнограф-осетиновед, ученик этнографа-кавказоведа М. О. Косвена — Б. А. Калоев (1916-2003) в работе «Василий Иванович Абаев и вопросы этнографии в его трудах».   (Калоев. 2001, с. 7-9. – 151 С.). Только теперь становится понятным, почему был нанесён сильный удар Георгию Кокиеву за маленькую брошюру из 26 страниц про этнографа С. Туккаева – коллегу В.Ф. Миллера. Терзали историка за миллеровскую концепцию наличия арийской (иранской) компоненты в осетинском языке, которую, наверное, разделял С. Туккаев, раз был другом российского немца В. Миллера. Всеволод Фёдорович действительно намеревался найти элементы иранского языка среди потомков древнего скифского и сарматского населения южнорусских степей в 1883 г. Следуя свой гипотез, он доказывал концепцию о северном (степном) происхождении осетин. В «Исследованиях» — III–ей части «Осетинских этюдов» (неопубликованных) он приводит доказательства. Г. Кокиев же писал о С. Туккаеве, свидетельствующием о занятиях осетин-дигорцев. В тот момент исполнилось 60 лет после смерти Соломона (Габуди) и 35 лет после смерти Всеволода Фёдоровича, но противники-политиканы не унимались. Политика явно вторгалась в историческую науку через идеологическую установку. Только что прокалилась по стране и судьбам людей Отечественная война, а её разжигателями считались немецкие фашисты со своей мифологемой об арийском субстрате этногенеза немецкой нации. Многие ученые-историки были растеряны: в этнографию, лингвистику тоже боялись соваться, лучше спасаться, отрядившись в археологию. Как и после октябрьской революции 1917, так и в послевоенные годы дебаты о земле, об исконном ареале проживания этносов не прекращались. Представители интеллигенции ставили цель — обосновать «своё право на самостоятельное национальное бытие», напоминал Кокиев ещё в 1926 г.  Искали корень, глубоко проросший в толщу столетий, устанавливая, кто раньше проживал на определённой территории, был исконным этносом–аборигеном, и кто был пришлым. Кто, кем и когда был загнан в горы? Смешение языков совершилось до переселения народов или после него? Н. Марр придал слову яфетиды понятий смысл. Оно активно вошло в научный оборот. Яфетиды – потомки библейского Иафета – одного из трёх сыновей Ноя. К ним причисляют народы Европы и северо-западнй Азии (индоевропейские и сино-кавказские народы).  Он поставил вопрос: «Кто такие осетины –иранизированные яфетиды или яфетизированные иранцы, осколки ираноязычного населения, загнанного в горы?», но не дал ответа. Следовало выявить и субстрат осетинского языка. Надо было воспользоваться ещё одним понятием марровского научного аппарата — языковым субстратом и высчитать процентное соотношение наличия языковых групп. Что в дальнейшем и сделал В. Абаев, совершив экспедиции в Сванетию и по регионам Северного Кавказа. Анализируя осетинскую лексику, он выявил 20% — индоевропейские следы, а почти 50% — кавказский субстрат. То есть речь идет о доминанте кавказской составляющей, а значит можно отнести осетин к иранизированным яфетидам, или проще сказать, к аборигенам Кавказа.  Г. Кокиев опирался и на лингвистику – на безупречные результаты, полученные В. Абаевым.

Эти споры об автохтонности этносов, о поисках доминанты в лексиках северокавказских этносов идут до сих пор. Многим они испортили карьеру, некоторые ученые поплатились жизнью. Динамика меняющейся действительности вносит свои коррективы в национальные словари. В дальнейшем, возможны рецидивы споров о чистоте языков и этносов. Всем известна нынешняя экспансия английского языка и внедрение её в лексику разных языков мира. На международных научных конференциях в качестве рабочих языков он оттеснил на второй план немецкий и французский, а затем и устранил.  Но как писал великий Г. В. Ф. Гегель, поиски чистоты противоречат законам диалектики, так как ни в природе, ни в обществе оных нет. Арийское и неарийское, яфетическое и неяфетическое в языке этносов находятся в диалектическом единстве, как условие существования другого компонента в структуре рассматриемого целого.  Можно применить принцип дополнительности Нильса Бора – одновременного наличия того и другого. Метафизическому или-или противостоит диалектическое как то, так и это другое.

Перед автором статьи разложено множество работ, написанных разными исследователями в то время, Подробное и скрупулёзное исследование их затруднено выявлением правоты поведения ученых, как следовало им поступать тогда: следовать социальному заказу, идеологически обслуживать правительственные структуры или изолироваться, уйдя в «слоновую башню». Гора литературы представляет палимпсест. Не знаешь, как оценить содержание текстов, в отдельности, вроде всё понятно, а истинная картина не складывается. На ум приходит использовать понятие «ризома», введённое в науку Жилем Делёзом и Феликсом Гваттари. Автор сей статьи предполагает, что ортодоксальные историки, взращённые на Постановлениях ЦК КПСС, воздержутся от применения понятий «палимпсест» и «ризома». Поле написания своей статьи отрадно было прочитать автору, как военные специалисты: генерал-майор И. А. Максименков и капитан А. С. Богданов недавно и вполне оправданно тоже использовали для оценки военно-политическй обстановки привлечение ризомальных моделей, главная особенность которых – выявление нелинейных связей.  «Ризома – описание теории или исследования, которые допускают множественные неиерархичные точки входа и выхода в представлении и интерпретации знаний». (С.47).

Но ведь явно, что множество текстов представляет нелинейный характер. Очень трудно отыскать ризому (корень). В наличие подвижная и принципиальная нецентрированность, напоминающая грибницу у гриба. В текстах присутствует «свободная игра структур», выявляются много интерпретаций. Вариаций понимания много, отсюда бесконечность «текстуальных миров», где каждый имеет свою стилистику и язык. Эта гора текстов, где понимание одних опровергается порой другими, (часто сами авторы под гнётом обстоятельств меняли свои концепции). и представляет собой гиперпалимпсест (термин советского и российского лингвиста, академика РАН А. А.Зализняка (1935-2017), введённый им для Новгородского кодекса, в котором множество текстов наложились друг на друга). Приходится разбивать читаемое на секторы, по вертикали и по горизонтали, снаружи (нынешнее время) и в глубину (прошлые века), причём, симультанно (одновременно), учитывая пересмотр идеологических установок в довоенной и послевоенной общественной жизни (после ВОВ). Трактовка исторических событий зависела от курса КПСС, от трактовки движущих сил истории. (Вспомним навязывание своей концепции Х. Аджемяном). Становится, отчасти, понятной осторожноть руководства СОИГСИ, где до сих пор в умах некоторых ученых, не только престарелых, царит инерция страха в решении вопроса публикации кокиевского наследия.

Для понимания сути общественной и политической обстановки в государстве в 1930-е годы социалистической империи очень показательна научная деятельность Г. А. Кокиева. На страницах книги «Очерки по истории Осетии» он выявил себя как приверженец концепции известного историка М. Н. Покровского и его школы – завоевания Кавказа. В 1927 г. в журнале «Историк-марксист» вышла хвалебная рецензия авторитетнейшего историографа Н. Ф. Яковлева, где высокой оценке были удостоены содержание, идейная и научная направленность работы Георгия Александровича. Но после принятия решений XVI съезда ВКП (б) в1930 г.  и письма И. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» в 1931 г. редакция журнала «Пролетарская революция» подвергла жесточайшей критике книгу Г. А. Кокиева. (И до сих пор она недоступна широкому кругу читателей. И только летом 2021 г. автор сей статьи смог прочитать её в научной библиотеке СОИГСИ). Бывшие приверженцы концепции завоевания царизмом Кавказа – Б. А. Гарданов и Н. Г. Буркин обвинили Кокиева за отсутствие критики старой буржуазной литературы, и, значит, за устарелость и несоответствие его концепции теории марксизма. А это означало, что труд не объективен и ненаучен. Автору «Очерков по истории Осетии» ничего не оставалось, как писать покаянное письмо в журнал «Революция и горец» и обещать переработать книгу «под углом зрения марксистско-ленинской методологии». Б. А. Гарданов вскоре переключил свой научный взор на адыгов, осознав трудность и опасность изучения истории осетин. Идеологической проработке подверглись историки и краеведы: А.  Авторханов, У. Алиев, Б. Городецкий, Г.Мартиросиан, С. Сиюхов, А. Скачко и др.

Шельмовали не только Г. А. Кокиева, хотя он опирался на достижения прогрессивных, выдающихся ученых, творивших и в других отраслях знания. Шел разгром целых научных школ в исторический науке: С. Ф. Платонова, М. Н. Покровского. Арестовали Н. П. Лихачёва, Е. В. Тарле, М. К. Любавского и д р. Присоединение иноэтничных территорий к Российской империи нужно было трактовать теперь менее категорично, не как «абсолютное зло». Справедливо отметил исследователь А. И. Максимчик: «Изучение исторических работ показывает, что вся довоенная историография эволюционировала под знаком поиска альтернативных интерпретаций присоединения горцев к России, выработки и корректировки общей концепции этого процесса (напрямую зависевшей от партийных установок), что приводило к её колебаниям между диаметрально противоположными концептуальными полосами „асолютного зла“ и «наименьшего зла». (С.90).

Г. А. Кокиев умер от разрыва сердца в ИТЛ (исправительном трудовом лагере) в Угличе Ярославской области. Бывший директор СОНИИ и создатель его предтечи — осетинского историко-филологического общества и один из инициаторов приглашения из Москвы профессора Г. А. Кокиева для создания авторского коллектива для написания «Истории Осетии» — Г.А. Дзагуров (1888-1979) был в 1938 г. арестован и военным трибуналом приговорён к 15 годам ИТЛ и сослан в Среднюю Азию, в окрестности Ташкента. Слава богу, не погиб там и в 1953 г. вернулся в Осетию. В советской идеологии и науке был разработан и внедрён ряд сменявших друг друга историко-партийных парадигм: от «Россия — тюрьма народов», потом находили объективно-прогрессивные последствия и часто абсолютизировали процесс добровольного вхождение народов на основе вечной дружбы. Георгий Александрович был против этой абсолютизации. Выдающийся философ, критический рационалист И. Лакатос напутствовал смелых исследователей: «Научное исследование начинается и кончается проблемами». Судьба выдающегося ученого Г. А. Кокиева, к сожалению, типичная для нашей страны того времени. Глубокое погружение в историю своего народа, следование принципам нравственного императива часто квалифицировалось правителями как «буржуазный национализм». В этом Георгия Александровича обвинили и репрессировали. Его судьба отразила суть времени и роль личности в истории в эпоху смены социальных парадигм.

Вывод.

Время требует смелости в перемене отношения к наследию Г. А. Кокиева, учитывая его широчайший кругозор, источниковедческую безупречность, глубокое знание эпохи, языков, национального своеобразия культур Кавказа и опору на достижения в лингвистике, этнографии, археологии, этнопсихологии. Он всё-таки не поменял концептуальное ядро своей трактовки, несмотря на то, что к нему дважды на квартиру в Москве на Каляевскую улицу (ныне Новослободская) приходил И. В. Сталин. Но консенсус не произошёл, поэтому историк поплатился за свою несговорчивость отстранением от науки, заточением в ИТЛ и гибелью.  Историческую достоверность Г. Кокиев ценил выше политической целесообразности текущего момента. Велик вклад Георгия Александровича во взращивание огромной плеяды историков, труды которых развивают историческую науку в республиках Северного Кавказа. Автор статьи Т. В. Дадианова предлагает: а) отыскать его могилу и поставить памятник; б) издать сочинения (с комментариями), хранящиеся в Архиве СОИГСИ и за его пределами; в) периодически проводить научные конференции «Кокиевские чтения»; г) издать его художественные произведения; поставить спектакли по его пьесам; д) разыскать потомков: сыновей Батага, Алмаса, внуков и изучить оставшиеся у них его рукописи (научные и художественные); е) учредить «Кокиевскую премию» для молодых исследователей; ж) предоставить возможность исследователям пользоваться кокиевским архивом, а не только избранным. Эти идеи были озвучены ещё 7 апреля 2021 г. на онлайн-конференции в СОИГСИ, проведённой тоже по инициативе Т. В. Дадиановой. Спасибо директору этого института – доктору исторических наук, профессору З. В. Кануковой за поддержку этой задумки. Учёным предстоит трудная миссия – дать полную оценку такой выдающейся личности как Георгий Александрович Кокиев, глубоко понимавшего и переживавшего драматический исторический контекст и духовный смысл происходившего.

Библиографический список

Абаев В. К характеристике современного осетинского языка. // Яфетической сборник. Т.VII, Ленинград, 1932, с. 79.

Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.-Л., Т.I, с. 291-322.

Аджемян Х. Г. Об исторической сущности кавказского мюридизма. Дискуссия о движении Шамиля // Вопросы истории, 1947, № 1.

Анчабадзе Ю. Д. Кавказовед Г. А. Кокиев: жизнь, творчество, судьба // Репрессированные этнографы. – М.: Восточная литература, 2002, с. 134-151.

Вано. История осетин (на осет. языке). Владикавказ, 1913 (с картой расселения осетин).

Гаппоев Т., Тотоев Ф. Величие и трагизм судьбы профессора истории. — Соц.Осетия, 1998, 5.ноября.

Гарданов Б. А. Осетинский вопрос в проблеме завоевания Кавказа // ЦГИА Грузии. – Ф. 1505. Оп.I. – Д. 119, 1939 г.

Гарданов Б. А. Покорение Кавказа в военной историографии // Известия СОНИИ. – 1935.

– Т.8 – С.233-271.

Гарданов Б. А. Против великодержавничества и национализма (По поводу «Материалов по истории Осетии XVIII в.»  Г. Кокиева «Известия СОНИИ», вып. VI, Орджоникидзе, 1934 г.) // Известия СОНИИ. — 1935. – Т.VIII. С. 272-290.

Делёз Ж., Гваттари Ф. Ризома // Тысяча плато — Онлайн-альманах «Восток». 2005 г.

Дзидзоев В. Д. Вопросы российско-кавказских отношений в трудах профессора Г. А. Кокиева // Вестник Владикавказского научного центра. – 2016, № 2. – с.36-41.

Егоров К. Порочная книга. – Социалистическая Осетия, 1949, 2 апреля.

Кокаева И. В. Общественная и научная деятельность Г. А. Кокиева (1896-1954). Автореф. диссертации… кандидата исторических наук. Владикавказ: СОГУ, 2010. – 26 с.

Кокиев Г. А. Военно-колониальная политика царизма на Северном Кавказе // Революция и горец. – 1929. — № 4. – с. 30-35; — № 5. — 33-38; — № 6. – с. 32-37.

Кокиев Г. А. Об одной фашистской фальсификации истории осетин. – Исторический журнал, 1944, № 2-3, март, с. 43-47 или Zilaxar.com> …ob…fashistskoy-falsifikacii…osetin /

Кокиев Г. Очерки истории осетин. Ч. I. Владикавказ, 1926, с. 26.

Кокиев Г. А. Шамиль и осаободительная борьба кавказских горцев // Комсомольская правда. – 1937. – 10 сентября, с. 3.

Кокиев Г. А.  Этнограф осетинского народа С. А. Туккаев. (Краткий биографический очерк). Дзауджикау: Государственное изд-во СОАССР, 1948. – 26 с.

Крикунов В. П. К истории взаимоотношений и дружбы кабардинского и осетинского народов // Известия СОНИИ, 1956, т.18, с.4.

Кузьминов П. А. Проблемы изучения социальных отношений у народов Северного Кавказа в дореволюционном кавказоведении // Вестник Владикавказского научного центра, 2016. – Т.16 — № 2, с.21-24.

Кундухов М. Об извращении горской истории и современности в краеведении. (Ультраправый уклон или псевдомарксизм в национальном вопросе) // Революционный Восток – 1930. -.№ 8, с. 155-191.

Лакатос Имре. Доказательства и опровержения. М.: Наука, 1967. — 152 с.

Личность в истории. Кокиев (докум.фильм, автор проекта А. К. Шапарова), ВТК КБ, 2014.

Максименков И. А., Богданов А. С. Современные подходы к информационно-аналитической деятельности по выявлению гибридных угроз // Военная мысль, 2021, с. 47.

Максимчик А. Н. Историко-партийные концепции присоединения Северного Кавказа к России в советской исторический науке 1920-х — начала 1940-х гг. // Электронный журнал. – Кавказология. – 2017. № 3, с. 76-96. DOL: https://dol.org/10.31143/25.42-212х-2017-3-76.96

Мамбетов Г. Х. История Кабардино-Балкарии в трудах Г. Кокиева. Нальчик, 2005. — 900 с.

Марр Н. Племенной состав населения Кавказа. Петроград, 1920, с.24, 43.

Погребенко Н. Тёмные дела проф. Кокиева. – Социалистичес. Осетия, 1941, 12 апр., с. 3.

Ризома – как философская сущность России // alexpsw.livejournal.com/148956.html.

Тотоев Ф. Гений, ставший жертвой наветов. – Отчизна, 1998, № 2 (51), с.4.

Тотоев Ф. Первый профессиональный историк. – Северная Осетия, 1996, № 101 (май).

19.09.2021

Автор: